| Ретроспектива М. Нестерова в ГРМ (Корпус Бенуа) |
[03 Jun 2012|02:11am] |
Ретроспектива Михаила Нестерова, расположенная на входе в Корпус Бенуа (шесть залов, расположенных буквой «Г» делают жизнь художника прямой и практически лишённой «загибов») отрабатывает несколько архетипических сюжетов, интересных (важных, запоминающихся) нюансами.
Шесть залов выстроены не только по периодам и годам, но и по темам, из-за чего биографический принцип не то сдвинут, не то намеренно нарушен, выказывая некоторое концептуальное усилие [что, с одной стороны, нельзя не приветствовать].
Открывается экспозиция ранними, густыми, пастозными этюдами с жирным мазком и поиском тем, в котором религиозные сюжеты возникают вместе и параллельно историческим (а так же портретным).
Уже в этом зале висят несколько узнаваемых (по манере) «глазуновских» композиций, посвящённых видениям да откровениям инокам и святым, слегка развёрнутым в профиль на фоне северного, отчётливо модернистского пейзажа.
Северный модерн маркирует здесь, в основном, логику русского религиозно-философского расцвета (тем более, что в соседних залах висят известные [эмблематические] портреты Флоренского, Булгакова, Ильина, Дурынина), но и маркируется же особой прозрачностью дрожащего в звенящей тишине воздуха, особенно тщательно и чётко передающего и сохраняющего малейшие (мельчайшие) детали.
Эти омуты «белых ночей» возникают каждый раз знаками особенно сильных религиозных (?) переживаний, этаких художественных радений, послушаний и прилежаний, заставляющих отделывать композиции особенно тщательно; как бы останавливая плавающие внутри себя краски в чётко фиксированном состоянии не то последнего понимания, не то медитативного покоя, а так же убирая подступающую к горлу тошноту темноты и непрозрачности.
Собственно, вот это соединение и борьба двух противоположных тенденций (густоты и прозрачности, светоносности и пастозности, темноты и лёгких струений) оказываются главным сюжетом не то этой конкретной выставки, не то всей жизни Нестерова (тут ведь точно уже впечатление не определишь, не отделишь, не разделишь).
Какие-то залы вспарываются вот этими островками осмысленного и спокойного религиозного экстаза, какие-то погружены, в основном, в бытовую мглу, ряску пруда, в «слишком человеческое», что нарастаёт с помощью постоянно затемневающей палитры, пока Нестеров окончательно и бесповоротно не превратится в Корина.
Я поразился, когда в последней трети ретроспективы наткнулся на его, Корина, портрет, вывешенный среди других советских портретов последнего творческого периода – физиолога Павлова, так сильно похожего на Фройда, хирурга Юдина, архитектора Шадра и художницы Кругликовой.
Очень уж вышло ожидаемо.
Подготовленным саспенсом.
( прозрачное в непрозрачном и наоборот )
|
|
