| Письма Чехова (1893 - 1904) |
[27 Jan 2013|12:39am] |
Последнее десятилетие (письма становятся короче, позолота остроумия с них слезает, оставляя голые проветриваемые нарративные схемы) жизни Чехова с точки зрения его переписки хочется охарактеризовать как овнешнение: главные события этих лет оказываются четко и многократно описаны [как бы] с разных сторон и в развитии. В развивающейся последовательности.
Усугубляющаяся болезнь. Смерть отца. Продажа Мелихова. Строительство дачи в Ялте. Ещё более усугубляющаяся болезнь. «Роман» с МХТ и написание пьес для него. Знакомство и роман с Ольгой Книппер, женитьба. Поездки в Европу. Плавная агония, растянувшаяся на несколько лет. Попытки спастись. Слава и успех. Смерть.
Парадокс в том, что все эти очевидные и понятные события не раскрывают человека, перестающего идти навстречу респондентам и понятности, но скрывают за всеми этими, как в хай-теке, вынесенными вовне результатами причин и следствий то, что принято обозначать как «тайну личности» и «личного существования».
В одном из писем, извиняясь за задержку с ответом, Чехов говорит о полусне, в котором он привык существовать (де, болезнь вовлекает в межеумочное и незаметное состояние, из которого, впрочем, сложно выбраться): включение режима интровертности и есть осознанный или не очень способ уйти в тень, за счёт декларации «понятности» сделавшись гораздо сокрытее, чем раньше.
Именно поэтому, например, многочисленные письма, присланные из-за границы не воспринимаются как нечто, в жанровом или дискурсивном смысле, особенное (тем более, если сравнивать с многостраничными описаниями дороги на Сахалин из первого тома или там же опубликованные впечатления от первой поездки в Венецию), обособленное: новая среда не порождает изменения ракурса – полусон и наблюдения внутренней реки (а ты сидишь на берегу, тебе тепло и скучно) продолжаются точно в том же агрегатном состоянии, что и дома.
Хотя где его дом? Несмотря на освоение и перестройку Мелихова, стройку в Ялте, несколько постоянных адресов в Москве, письма Чехова воспринимаются как тексты принципиально бездомногобездонного человека.
( двенадцатый том поисков себя )
|
|