| Всё ещё июньская колыбельная |
[28 Jun 2013|05:04pm] |
Вечером жаркого дня вышел во двор, где пусто и тихо, точно все давным-давно уехали в отпуск. Лавочки пусты, машины не ездят, тени сбежались на прокорм; только некоторые окна светятся самоуглублённо: за ними вызревает медленная жизнь.
Так всё ещё пишет Магритт: на тротуарах темно, уже ночь, но поднимешь глаза – выше домов и деревьев, мутноватое, цвета врождённых бельм, небо, работающее на разницу восприятия.
День был такой длинный, что пообтесался на сгибах, устал. Асфальт дышит и покрывается испариной как после любовной лихоманки: пока светило светило, Сокол растекался по простыне, плавился, мягчая, теперь же вновь застывает, к сумеркам обретая остовы твёрдой формы.
Пока идёшь до супера, горящего огнями, точно новогодняя веранда на пристани, навстречу не попадается ни одного человека; все попрятались, точно ягоды в чёрной листве.
Лишь внутри магазина ослепительно светло, как в полдень на площади, плавно бродят сонные полуночники с пустыми тележками: ты здесь оказываешься в команде таких же, как странников, вышедших в пустое лето.
Здесь люди, как ни в чём не бывало. И тогда понимаешь, что твоё поведение – норма, а не биоритмическое исключение. Завораживает. Расколдовывает. Отпускает.
|
|