| Дневники Софьи Казимировны Островской ("НЛО", "Россия в мемуарах") |
[29 Jun 2014|05:04pm] |
Лучше всего, конечно же, если бы рецензию на эту книгу написал психоаналитик: дневники, которые Софья Казимировна Островская (1902 – 1983) начинает вести в одиннадцатилетнем возрасте, продолжая их до конца 50-х годов, оказываются идеальной возможностью погружения в психологические подтексты «старой девы» (если верить мемуаристам, то – «да, кстати, она не скрывала, что она старая дева: когда она смертельно заболела – это была гинекологическая онкология, - она говорила: «Господи, за что же мне это?!»).
Начинала тетрадки – гимназистка, продолжала много думающая о себе девушка дворянских кровей, пережившая революцию, «потерю имущества», дважды арестованная, пережившая Блокаду, после которой начала слепнуть (поэтому дневники и обрываются задолго до смерти, тем более, что, в большей степени, Островская была человеком салона, то есть, скорее, говорящим и действующим, нежели пишущим), но которая, при этом, никогда не теряла обаяния, «прямой спины» и особого, специфического, «слишком женского» (как теперь принято называть «девочкового») взгляда на мир.
С первых страниц дневника наивной «польской гордячки» из хорошей семьи (отец Островской, Казимир Владиславович, коммерческий директор Русско-американского акционерного металлического общества, «талантливый инженер и коммерсант, инициировал создание новых промышленных предприятий – судостроительного и механического завода «Охта», Сегозерского чугуноплавильного завода – и стал их директором-распорядителем») становится, кажется, важнейшей фигурой её внутреннего ландшафта.
Первоначально Sophie обожает отца, посвящая ему самые лирические страницы своих тетрадок, но позже, когда в 1925-ом отец уходит из семьи, переключает свою любовь на маму и младшего брата. Софья Казимировна никогда не была замужем, любовные истории, как и многое другое, она выносит за рамки многолетних записей, лишь риторически намекая на существование «друга-врага», отчего семья на долгие годы становится едва ли не главным, формообразующим, смыслом её существования.
Поэтому главным потрясением жизни оказывается смерть мамы от дистрофии и болезни в блокадном Ленинграде (кажется, что Софья Казимировна пережила две самые страшные зимы осажденного города лишь потому, что истово заботилась о выживании Анастасии Францисковны, а затем, так же самозабвенно ждала недотёпу Эдика с фронта), разделившей её жизнь на два практически равных периода – до и после…
( дневник читателя )
|
|