| Мастер подсказок |
[14 Jun 2014|02:56am] |
Дождь хорош тем, что окончательно стирает разницу между верхом и низом, смешивая всё в единую, невыпуклую протяжённость. Это очень по-русски, точнее, по-южноуральски: обладать, точнее, наблюдать округу, стремящуюся стать незаметной, раствориться в собственном фоне, стереться.
Невыразительность нормы (Родина – это то к чему привык) не терпит солнца, укрупняющего различия, собственно, создающего их – с помощью света и тени, подробностей. Дождь же покрывает посёлок мокрой марлей, которой всё равно и всё едино.
Рассвет встречали с туманом кисельной консистенции. Какой-то Бетховен, а не туман, разнообразный внутри себя, подвижно-подвисной, тотально развешанный над партером садовых участков, тогда как если посмотреть чуть выше деревьев, то ли припудренных, то ли временно поседевших, небо кажется ровным и чистым. Ну, потому что на нём ничего не происходит и всё небо превращается в одну сплошную акварельную полосу.
Точнее, гуашевую, так как, просыпаясь, застаёшь дождь в самом разгаре процесса и всё за окном уже давно смешалось в единую, непроницаемую русь, за что, собственно, мы все эти осадки так ценим.
( конструирование позы )
|
|
| Пора цветения |
[21 May 2014|01:33am] |
|
Началась пора, когда на улице лучше, чем дома. Хотя камень (крыша, стены) ещё не прогрелся и успевает остыть за ночь, дома воздух стоит, а на улице ходит, движется, как и всё вокруг, что цветет, распускается, наливается свежими соками, точно демонстрируя нам смену возрастов в жизни человека. Тепло гуляет по дворам и между домов, как, пока, нечто, извне занесённое. Но даже этого достаточно для того, чтобы дух воспрял и начало казаться, что всё, даже политика, возвращается к норме. Ну, как природа. Обмануть нас, отодвинутых от ключей, нетрудно – и пока весна плавно, как на горке аквапарка, соскальзывает в лето, мы живём легче себя самих. Накапливая, вместе с травой и листвой, внутреннюю усталость.
|
|
| Физиология майских |
[12 May 2014|06:29pm] |
Майские праздники кажутся мне оврагом, в котором самозарождается лето. Десять дней, душа отпущенная от всевозможных социальных надоб, скитается внутри собственной синдроматики: всё, что очищено от регулярности и ритуала, связанного с общественными нагрузками, не расчислено, и, видимо, поэтому, кажется бездонным. Морем разливанным, внезапно открывшимся внутри временного ландшафта.
Майские для меня всегда рифмуются с январскими – такими же точно каникулами сердца, из-за чего первая половина года оказывается меньше второй едва ли не на целый месяц. Сбой ритма или же синкопа, выбивающая тебя из привычной размеренности, съёживает два сезона кряду. Для меня первая половина года как бы припадает на одну ногу, похрамывая.
Вторая половина «добирает» темпоритма за счёт постоянного ускорения: лето, раскочегарив скорости на всем ходу врывается в осень, медленно остужающую разгорячённое дыхание. А там и до зимы, не имеющей чёткой первой границы, недалеко.
( море внутри )
|
|
| Апрельский снегопад |
[26 Apr 2014|07:45am] |
Напутствуя Ольгу перед её поездкой в Чердачинск, ловил себя на том, что сказать-то особенно ей нечего. Сам бы я, конечно, ей показал массу достопримечательностей, рассказал много интересного и даже важного, но вот без меня рядом вся эта данность смысла не имеет. Ведь то, что для меня обладает контекстом и множествами наслаивающихся состояний, для нее - плоскостной задник декораций, проносящихся мимо. Это и есть обезличенный город.
Между тем, на следующий день после перелёта Оли, Чердачинск завалило снегом по уши. В нашем климате такое бывает. Сейчас уже мало кто помнит о трагической судьбе Жени Сокова, который замёрз на вылазке в ночь на шестое июня какого-то года, когда выпал большой снег. Нас этим случаем долго пугали в школе, а в местной газете вышла статья «Отчего погиб Женя Соков?»
Фотографии, которые Ольга показывает из моего родного города, завалены насыщенным белым цветом, сквозь который кое-как пробиваются контуры зданий. Точно вышло так, как я и думал, объясняя ей местную карту-схему – пустая, вне контекста, земля, стертые изображения улиц, отсутствие внятной топонимики. Недорисованный город.
|
|
| Чужой снег |
[31 Mar 2014|12:44pm] |
|
На улице - дождь со снегом или снег с дождём (и так всю ночь): город прикрыт серой, непроницаемой холстиной, по периметру дома долбит капель, двор покрыт коралловыми рифами, ступеньки оледенели мелкой дрожью, перила - мурашками. Крыша гостевого домика особенно поката, поэтому с неё постоянно, через равные промежутки времени, скатывает и ухает пара снежных черепиц, напоминающих то ли голубя, стремглав упавшего в воду, то ли суицидального спортсмена, втыкающегося после своей последней ласточки в двухметровый сугроб. Я же чистил снег, точнее освобождал ступени от шуги, тяжёлой и маслянистой: ледовитая кашица не имеет ничего общего с рождественскими зимними ми-ми-ми, это среда враждебная человеку, опасная и даже, кажется, ядовитая: колючая льдинка, попав в сапожок, разлагалась там с язвительной, язвящей неторопливостью, покуда, отложив лопату в сторону, не нагнулся, дабы сработать на опережение ангины и проч.
|
|
| Остановка в пути |
[30 Mar 2014|06:37pm] |
|
Вчера весь день и вечер падал белый снег. Завалил посёлок так, точно зима не заканчивалась, но всё ещё в самом разгаре. Снова приходится чистить снег на дворе и тогда, только тогда, соприкоснувшись непосредственно с «материей», тяжёлой, набухшей, повышенно влажной, понимаешь, что ты уже где-то в середине весны. У её бокового входа. Так как снегопад случился перед выходными, посёлок не только замело, но и обезлюдело: всюду тишь да гладь. Только что ходил в продмаг, по дороге видел лошадь за красным забором: белое безмолвие заканчивается как только переходишь шоссе, окружающее кварталы АМЗ и соединяющее его с городом. Точнее, заканчивается оно уже тогда, когда видишь черную жирную проталину шоссе, живущего в обычном своём режиме: машины утюжат туда-сюда маслянистую шугу да шампиньонного цвета жижицу, точно отрывают деревню от города по линии сгиба. Собственно, так устроена Венеция с её каналами, надрезающими незыблемость причинно-следственных связей окружающего пространства. Перешёл дорогу, а там, возле магазинов, изрядно наследили и фуры с фруктами, мамочки с салазками и просто пешие покупатели, пассажиры маршруток, оттого-то там – и капель тебе, и богатые цветовые оттенки и движение в воздухе, едва-едва не дотягивающее до материального воплощения; а вернулся обратно в посёлок – и снова как в пустую комнату зимы попал. Хоть это и иллюзия на два дня, но такая приятная, что ей даже можно питаться. Точнее, подпитываться до самого вечера.
|
|
| Под бинтами |
[28 Mar 2014|07:46pm] |
Как это объяснить: день наполняется силой вместе со светом, которого становится всё больше и больше, но сам свет ещё бледен. Пока это лишь тень света: греет, но не светит, тупо бдит, точно чего-то ждёт, беден и немощен как первый росток. Как всё ещё весенний фрукт, небогатый вялыми витаминами. Как остаток ренессансной фрески. И даже самый яркий закат в конце марта точно так же придерживает свою внутреннюю силу на потом, на когда мир окоёма нальётся густым и горячечным соком, жирными сливками солнечных буден, блажащих каким-нибудь августом, отдалённым, точно мысль об континентальном Китае.
Ну а пока мир притаился в минусе: телодвиженье, уходящее внутрь, под плинтус, заметно лишь на земле – в быстрой смене пигментных пятен, струении пресных ручьёв, превращающих поселковые дороги в развязки вено-венозных сплетений.
Снег, точнее, то, что от него остаётся, больше не отражает остатки бледного, похожего на сыворотку или известку, света, но поглощает его целиком, без остатка, в неимоверном количестве, точно всё никак не может наесться им напоследок.
Его уже рвёт-разрывает внутренней тяжестью. Юшка течёт по подбородку, а поры, и без того бывшие крупнее крупы, пузырятся, точно от боли и удивления (отмирания нервных окончаний, унижения), превращаясь в глаза.
В пузыри земли, закатывающие белки внутрь. Туда, где шевелят кислород буквы нового алфавита.
|
|
| Глубоководная съёмка |
[13 Mar 2014|05:14pm] |
Только что чистил снег, а иначе не пройти просто: валит с самого утра: день-то значительно удлинился, вот и снегопад тоже, насыпало уже по щиколотку и даже чуть выше. Слякоть осталась под спудом, мир преобразился и эта метаморфоза – одна из самых простых и прекрасных, какие только возможны.
Чистил, а ступеньки и дорожку к двери тут же засыпает новым первородным слоем – жирным, важным белым чернозёмом, суицидально отличающимся от своей зимней копии: однодневным, хрупким, гибельно прекрасным. С вывернутой кристаллической структурой, напоминающей то ли о Стендале, то ли о Джакометти, яростно несущейся навстречу завтрашнему плюсу.
|
|
| Из окон общей спальни |
[03 Mar 2014|09:45pm] |
Пока читал переписку Шаламова с Пастернаком юный холод, ближе к вечеру, возмужал до зимних величин. Вышел из дому, а навстречу, прямо в лицо, бьют прожектора соседнего дома – многолетняя стройка напротив, кажется, практически закончена, в пустые помещения магазина завезены катера и яхты (их видно со стороны Уфимского тракта и, следовательно, трамвайной остановки). Вот из-за чего, значит, вырубили нашу рощу, изнасиловали улицу, искорёжив привычную поселковую жизнь. Прожектора дают длинные тени, из-за чего заборы кажутся выше. День сегодня маялся, тлел, да всё никак не умирал. Болел старостью, подглядывал одутловатым солнечным краем из-под перины.
Бывают дни, когда светоносное недомогание несёт в себе разрешение и новый свет, сегодня же уходил свет старый – зимний, стёршийся изношенной десной. Вечерний холод как бы подталкивает эту немощь к краю, помогает заглянуть в неё зачем-то. Превращая растянутую линию горизонта в резиночку для салок.
|
|
| Чужая, белая и рябой |
[01 Mar 2014|05:05pm] |
|
Всю зиму снег в посёлке лежал чистый, а днями набежали ветра, с деревьев, ясеней, например, посыпались сухие листья и серёжки, помечая территорию. Погода сегодня порывистая, но податливая, важная, влажная, женственная очень. Она вся – предчувствие, набухающее в кислороде, брюхатая обещаниями, очень округлая – даже там, где проявившийся наст прорывается подспудным бурлением (пока на молекулярном уровне). Сугробы седеют, проседают, к старости обретая индивидуальность пережитой жизни и характер, который портится, съёживаясь вокруг нервных окончаний. Всё ещё подмороженных, впрочем.
|
|
| Любовь и гнев природы |
[21 Feb 2014|11:34pm] |
Под натиском олимпиады уличные температуры вновь упали до - 30. Выходил чистить ступеньки и убирать двор от снега, констатирую: всё как и положено в феврале - жёсткий, проволочный ветер и неконтролируемые морозы, безучастные человеку (кажется, градус учитывает человека только когда вертится около нуля, но это не про нас теперь).
Махая лопатой, неожиданно сформулировал свой пристальный интерес к наблюдениям за погодой: это, пожалуй, единственная доступная мне форма манифестации нормы, хотя бы и климатической.
Если февралю быть положено отмороженным да заветренным, значит, нет больше кайфа как переживать неуюты ветра да заморозков.
Человек скучает по естественности и органичности; человеку, ну, совсем нельзя без ощущений нормальности.
|
|
| Боже ты мой, сколько Солнечных осколков На тугом снегу |
[17 Feb 2014|09:17pm] |
Второй день градус выше плюса, из-за чего снег отчуждается от пейзажа ещё сильнее: раньше он был частью округи, определял её агрегатное состояние, а теперь будто бы отслоился от реала, начал отслаиваться, инкапсулироваться. Инкапсулируется. Превратился (пока не окончательно) в вещь-в-себе, из-за чего сцепился в нутрях непреходящей судорогой, да так, скрюченным, и остался.
Днём с крыши ухнуло вниз несколько тонн. Звук глухой, похожий на отдалённый взрыв в карьере. Вышел вечером чистить, а снег этот мёртвый уже совсем – перестал быть той мягкой, пушистой субстанцией, что дружит с лопатой и легко превращается в открытку. Заново прорубал в этом мороженном мясе-месиве ступеньки, с надрывом и спинозой. Думал, как не странно о Кисилёва: тяжёлая монотонная работа легко вызывает приступы классовой ненависти, напоминающей тошноту.
|
|
| Отложение солей |
[16 Feb 2014|10:15pm] |
|
Пока мир спал под аспирин полнолуния, градус скакнул выше нуля, первый раз в этом году. Снег мгновенно отяжелел и поджался, сгруппировался как перед окончательным исчезновением, хотя до весны и таянья ещё, ох, как далеко. Точнее было бы говорить о зрелости или, возможно, даже старости сугробов, оплывающих, но ещё не угреватых (созревать "апельсинной корке" еще рановато). Пока зимний организм только-только перегруппировывается под кожей, все его кости и мышцы, все стёршиеся от злоупотреблений морозами, сухожилия. Гибкость, ещё не потерянная окончательно, тяжелеет вместе с нервными окончаниями, скатываясь, скапливаясь в конечностях сугробов, точно артрит.
|
|
| Чефир |
[15 Feb 2014|08:43pm] |
Закат начинается с нарушения цветонеделения (неделанья), баланса между верхом и низом: в пустой, непроглядный день они примерно равны, отличаясь лишь текстурой – белый заснеженный низ и мутно-молочный верх.
Но в какой-то момент цветовое равновесие рушится: небо, расширяясь, начинает темнеть, точно заход солнца запускает реакцию по завариванью «чая», с каждой минутой становящегося всё крепче, плотнее. Насыщеннее. «Ароматнее».
Птицы похожи на чаинки, а земля разворачивает фронт своих полутонов, потихоньку темнея, наливаясь первоначально прозрачной голубизной, которая дальше становится осязаемой синью – той самой сиреневой сенью, что так и не даёт покоя уральским поэтам народного происхождения.
Далее крыши, которые я вижу из окна начинают съёживаться как сгорающие в камине лепестки бумаги и даже становятся темнее бездонного купола над ними – светящегося воздуховода с гриппозным, холостым налётом.
Верх темнеет быстрее и необратимей, подтаскивая за собой отстающие внизу басы цветовой палитры; в тот момент когда они выровняются день схлопнется и сразу же начнётся ночь. Этот стакан можно пить до утра, крупными глотками, неважно, растягивая удовольствие или же комкая его; просто пока он не истечёт, от него всё равно никуда не деться.
|
|
| Ваш звонок очень важен для нас |
[13 Feb 2014|06:04pm] |
Нас продолжает засыпать. Московские снежные ливни с арифметической точностью (ну, да, два с половиной дня) добрались до Хребта и до Ямы. Как проснулся, выходил чистить снег, но очень скоро замёрз, при том, что температура сегодня «детская» - всего- 18. Но организм, выкликающий лето, видимо, настроился на постоянное снижение (точнее, повышение) градуса примерно так же, как и на постоянный рост евро и доллара.
Сегодня снег несётся практически горизонтально, прореживая фон постоянным стиранием: белые пятна накрывают самые разные участки околотка, постепенно впадающего во временное небытие. В скорбное бесчувствие обесточенности.
В спасительную (спасающую) отмороженность нервных окончаний.
( творческие сны )
|
|
| Культурный слой |
[12 Feb 2014|06:55pm] |
Снова шёл снег, но не сильно: дорожки не замело, только припорошило.
Хотя за последнюю неделю уровень снега зримо увеличился, нарос как тот самый культурный слой, делающий избушки ниже и незаметнее. Кажется, когда-то я уже писал когда-то об этом.
Солнце сегодня низкое и светит мёртвым бельмом из-под заоблачного испода, точно оно и не солнце вовсе, но какая-нибудь Луна в тундре.
Чем дальше – тем очевиднее, что вся Олимпиада – один большой фейк, снятый «на камеру», ради «картинки». Однако, адресат невнятен.
( повестка дна )
|
|
| Вторничный вторник |
[11 Feb 2014|11:13am] |
Из дома вышел затемно, однако мороз отсутствовал, пар не фиксировался как нечто закончено скульптурное, поэтому тьма казалась разреженной и даже, отчасти, тёплой. Каникулярной. Приморской.
В маршрутке было светло и даже празднично: особенно когда вставали у светофоров, смешивающих свои яростные блики, то алые, то изумрудные с гирляндами фар, окружающих наш аквариум интенсивностью новогодней ёлки.
На кольце у Мебельной фабрики встали в пробке, из-за чего время начало плыть иначе. Другим брассом.
Рассвет я застал выходя из больничного подвала, где переодеваешься после процедур, снимаешь бахилы.
Освещение там, толстящее стены и скрадывающее углы, обязательно тусклое (тоннельное), а из запахов пота и пищи возникает призрак казармы.
И даже воздух дыряв.
Начинаешь подниматься по лестнице к курилке, где тяжело даже если никто не курит, а в дверном проёме уже плещется сиреневый кисель, значит, можно фотографировать.
Рассвет – это когда свет накапливается в количестве, достаточном для предметного, а не эстетски размытого кляксами снимка.
( детализация состояния )
|
|
| Порожняк. Чужбина |
[10 Feb 2014|05:33pm] |
Солнца сегодня нет, зато есть снег, такой же редкий, точнее, прореженный, как ёлочки на вязанном свитере: каждая снежинка осязаемо отдельна и вьётся по траектории ниспадающего серпантина.
Видимо, московские осадки добрели, поэтому так тихо – и трамвай (народу никого, окна обледенелы), особенно когда движется по лицам параллельным центральному проспекту Ленина (по Труда и по Маркса: в памяти моей они по-прежнему по-купечески одноэтажны) кажется вагоном, заблудившимся после Гражданской войны или финала "Доктора Живаго" во времени и пространстве.
Так и ждёшь, что на очередной остановке забежит беспризорник за кипяточком и лицо его будет чумазым от углей.
Понятно откуда в голове возникает "прошлое": возле будки водителя висит экран, на котором показывают гороскоп декабря 2013 года, перебивающийся рекламой деда Мороза и его услуг. Седьмой маршрут почти всегда идёт вглубь времён, коих здесь остаётся, правда, всё меньше и меньше.
Обратно из больнички, Шостаковский вёз меня с ЧМЗ через Шагол и улицу Чичерина – показывал новые чердачинские районы, размывающие границы города своими редкозубыми, редкоземельными новостройками.
Я здесь никогда не был. Когда начинаешь думать о быте этих многоквартирных окраин, стоящих на пустоте и производящих звенящую экзистенциальной радиацией пустоту, в душе подымаются и начинают бороться два мощных чувства.
( да как игральные кости на бескрайнем просторе )
|
|
| Февральские ванны |
[09 Feb 2014|05:21pm] |
|
Февраль на Урале традиционно а) солнечный; б) обязательно ветреный; в) морозный. Сегодня почти такой день, правда, ветра нет, кусты не трясутся, снежный пушок с ветвей не спадает. Если стоять у окна, спину греет летним, среднеазиатским варом, разглаживающим морщины, если стоять лицом к плавному пеклу, хоть не отходи (тут же переносишься в параллельное какое-то измерение). Мама переносит горшки с фиалками от окна, дающего солнечные дорожки, к окну, куда свет смещается в течении суток. Вслед за мамой, переставляю, догоняя солнце, пластиковые поддоны с посадками кулинарных травок и зелёного лука: капля прагматики в романтике февральских буден.
|
|
| Не включая телевизор |
[08 Feb 2014|05:30pm] |
Который раз замечаю, что погода идеально иллюстрирует как нутрянку, так и то, что происходит в стране: сегодня день какой-то желторотый спокойный и тихий, терпко-морозный, но и, одновременно, безветренный, солнечный. В посёлке нашем безлюдно и тихо под голубыми небесами, которые растягиваются с помощью заката, багрового да багряного.
Точно напряжение долго копившееся в воздухе, вдруг исчезло, сдулось или отошло на второй план. Фиолетовые тени на снегу сбрасывают экспрессию и становятся окончательно ручными, как если ты не в городе, но где-нибудь на природе, в сосновом лесу, где, у обрыва карьера, запахи, застывающие на лету, разворачивают свои фанты с хрустом и радостью свежевыпеченного хлеба.
|
|