Совр. иск., как его понимают некоторые, это изощрённый способ унижения обывателей. Обывателю продаётся билет, по возможности дорогой, по предъявлении которого его (или её) впускают в помещение, заполненное двусмысленными предметами. Цель двусмысленных предметов заключается в том, чтобы озадачить, шокировать, или просто эпатировать обывателя, обнажая тем самым его (или её) обывательскую сущность. Опыт совр. иск. доказывает, что проще всего это делать изображая искажённые понятия, ситуации и вещи из быта обывателей.

Во времена не столь отдалённые развлечения схожего вида предоставлялись т.н. «ярмарками» с т.н. «комнатами смеха».

До изобретения кривых зеркал эстетически озабоченным обывателям на ярмарках просто показывали уродов.

Понятно, что всякий, кто ведётся на провокации подобного рода получается обывателем со справкой. Поэтому обыватели толпятся вокруг заспиртованных коровьих туш, морщат нос, что символизирует эстетическое переживание и, для пущего фарсу, произносят веские слова вроде «символизирует», «эстетическое переживание» или, на худой конец, «формальдегид». Переживания обывателей часто стимулируют при помощи многомиллионных ценников, прикреплённых к избранным объектам и призванных оправдать капиталовложения (т.е. купленный на входе билет), заодно соблазняя особо обеспеченных обывателей. Парадоксально, но покупатель артефакта совр. иск. убедительно доказывает свою исключительность и вкус, одновременно обнажая свою обывательскую сущность признанием правил игры заданных совр. художником. Особенно актуальным считается иск., предоставляющее обывателям повод ехидно прокомментировать толпящихся вокруг обывателей. Подтекст комментариев не так важен; но крайне важно оказывается обеспечить, чтобы средний обыватель, собственно, понял соль шутки и смог применить её на деле.

Так и оказывается, что художественный уровень совр. иск. в России попросту отражает представления совр. российского художника о среднем российском обывателе. То, что эти представления нелестны для обывателя можно понять изучив экспонаты скандальной выставки. Вместо ожидаемого ритуального унижения, обыватель бьётся в истерике, рисует ответные хуи на заборах, и взывает к власти предержащим. Что самое удивительное, власть откликается. Может быть, вместо обсуждения мракобесов и провокаторов, интереснее задуматься о мотивах власти?

Понятно, что любая власть узурпирует карательные функции в государстве. У меня такое ощущение, что у нас в стране власть узурпировала ещё и право унижать обывателя. Если предоставить такое право самозваным художникам, обыватель может впасть в заблуждение касательно вертикали. Опять же, обыватель, насколько можно понять читая новости, не очень доволен властью в данный исторический момент, так что дальнейшее подначивание обывателя ну совсем никуда не годится. Не могу не вспомнить Брехта, с его мыслью о том, что нацистский запрет на театральную критику был по сути направлен против критики народом правительства. Так и запрет на развод волосатых правоверцев оголтелыми атеистами оказывается будничным событием из разряда очередного разгона марша несогласных. Обсуждать мракобесие в таком контексте неконструктивно; смотреть нужно дальше, на людей в сером за спинами мракобесов.

Приложение: соображения Станислава Львовского.