чтение до и после борща с фасолью Я приехал в Америку в сентябре 1991 года, сразу же после августовских событий, все еще взбудораженный пережитым. После московской эпопеи Калифорния показалась каким-то неестественным, умиротворенным раем. Но буквально в первые же часы в Лос-Анджелесе я обнаружил, что и американцам нет покоя - все вокруг были до крайности возбуждены событием, которое мне показалось просто гротескным. В Конгрессе шли слушания о "сексуальных домогательствах", за которыми нация, затаив дыхание, следила по телевидению. Президент Буш назначил на должность судьи в Верховный суд некоего Кларенса Томаса, обвиненного его бывшей подчиненной Анитой Хилл в этих самых сексуальных домогательствах. Томас, по нашим представлениям, ничего особенного не сделал - он пересказывал Хилл содержание порнографических фильмов и вообще флиртовал с ней не лучшим образом.
Тот факт, что эта банальная ситуация вызвала такую бурю в масс-медиа и такой отклик у населения, казался мне совершенно необъяснимым. Ничтожность происходящего была особенно очевидна на фоне тогдашних московских событий.
Я действительно ничего не понимал, а потому, как это свойственно россиянам, списал историю с Томасом и Хилл на то, что американцев жареный петух не клевал. Так сказать, "мне бы ваши заботы, господин учитель!"
Понадобилось несколько лет жизни в США, чтобы начать разбираться в этой странной для российского человека истории. Скандал с судьей Томасом был первой ласточкой. В 1994 году дело дошло до попыток начать уголовный процесс против президента Клинтона, которого обвинила в домогательствах некая Паула Джоунс, утверждавшая, что три года назад во время предвыборной кампании будущий президент (тогда еще губернатор) снял штаны, когда она зашла к нему в кабинет. И это только пара примеров беспрецедентной кампании против сексуальных домогательств, охватившей всю Америку. У себя в университете я систематически получал бумаги, инструктировавшие меня о моей ответственности в этом вопросе. Постепенно мои коллеги, да и я сам, перестали закрывать двери кабинета, когда в него входила студентка или аспирантка: от греха подальше. Мало ли что кому потом придет в голову утверждать!
Самое удивительное во всей этой лавине случаев то, что речь в них вовсе не шла о каком-то физическом насилии. По большей части все ограничивалось словами, предложениями, то есть чем-то, что мы привыкли считать собственно прелюдией, а не действием.
Движение против сексуальных домогательств - часть общего феминистского движения в США, одна из главных целей которого - добиться максимального социального и экономического равенства женщин. Жертвы домогательств обыкновеннно занимают подчиненное положение на иерархической лестнице. Классические объекты домогательств боссов, например, - секретарши или подчиненные невысокого ранга, находящиеся в зависимости от своих ухажеров. В значительной мере борьба с "приставаниями" - попытка освободить работающих женщин от унизительного прессинга начальства. Но это только одна, хотя и самая заметная сторона дела, до конца не объясняющая некоторых странностей, которыми обросла эта проблема в Америке.
Чтобы все это понять, надо сразу дать несколько объяснений самого элементарного свойства. Первое - слова в Америке значат гораздо больше, чем в России. Русская история приучила людей относиться к любым словам и декларациям с недоверием и цинизмом. В Америке с ее культом закона и сохранившейся верой в смысл слов высказывание в гораздо большей степени похоже на действие, чем в России.
Слова и чисто символическое поведение, однако, приобрели в Штатах совершенно особое значение именно в сексуального сфере. Прежде всего это связано со спецификой культуры этой страны. В Америке в отличие от России до сих пор очень сильны религиозные ценности, и в целом страна все еще пронизана духом протестантской этики. Этот дух, однако, не помешал нации по-своему переживать эпоху "сексуальной революции", эротического раскрепощения.
Сексуальная революция в Америке выразилась в своего рода раздвоении сознания. Раскрепощение в основном приняло символический характер, реализовавшись в "дискурсе", в текстах, впитавших всю ту эротику, которая была табуирована на практике. Эротика стала постоянным объектом обсуждений, она пропитала собой рекламу, кинематограф, дешевую прессу и даже заняла почетное место в университетских программах. Колоссальное значение слова в сексуальной сфере, вероятно, объясняет и популярность вульгарного психоанализа в США. Сексуальная практика заменяется ее выговариванием психоаналитику.
( Read more... )