«… Но я был и остаюсь уверен в том, что нет абсолютно никаких причин, чтобы досрочно выводить реакторы РБМК из эксплуатации. Они ничуть не хуже других реакторов - и отечественных, и западных. Запад начал наступление на советскую ядерную энергетику не после аварии, а лишь после 1991 года, когда распался СССР, на совещании "большой семерки" в Мюнхене, это второй "мюнхенский сговор". И это было политическое наступление, а не техническое».

«… С момента аварии до настоящего времени от воздействия радиации погибло не более 150 человек. С этими данными согласны ведущие мировые эксперты, они подтверждены крупнейшими конференциями. За год происходят десятки катастроф с большим количеством жертв, но они не вызывают такой реакции. И Чернобыль мог бы не вызвать. Но у нас все умеют делать так, что получаются самые тяжелые последствия. Наши лучшие ученые сразу давали точные данные по Чернобылю, но их голос тонул в хоре, который я называю поврежденным общественным сознанием. Годами на многих международных конференциях я наблюдал одну картину: выдававшие себя за экспертов, далекие и от ядерной энергетики, и от экологии люди начинали рвать на себе рубаху».

«… Внутри страны мы оказались первой отраслью, которая превзошла показатели советского периода, фактически запустили шесть новых блоков, начал восстанавливаться оружейный комплекс. Эти успехи вызывали беспокойство США, им в России не нужна сильная атомная отрасль. Авиапром рассыпался, электроника умерла - атомная отрасль идет вверх! Примаков после переговоров говорил мне: "Опять Олбрайт требует убрать вас". НИКИЭТ никогда ничего не строил в Иране. Это были санкции не против института - против меня как успешного министра».

«… Во время дефолта 1998 года я запретил проводить деньги через структуры зашатавшегося Мост-банка. Ко мне приехал Гусинский. Я сказал, что дам разрешение, если он напишет расписку, что все деньги дойдут до конкретных уральских и сибирских предприятий. Гусинский начал вежливо - кончил угрозами о том, что меня вечером арестуют. И объявил мне войну. Показывал репортажи о голодающих старушках в закрытых городах, куда наши деньги приходили вовремя и где никогда не было острых социальных проблем».