Метафизика либерализма. Свобода и Деспотизм

(продолжим тему)

Бытует превратное представление, что для либерализма естественна демократия и всевозможные индивидуальные политические свободы. Нет ничего дальше от истины, для либерализма – учения, что индивид прежде всего руководствуется собственной экономической выгодой – органичен именно деспотический, авторитарный политический режим, а демократия и вообще политические свободы – противопоказаны.

Проблему еще в 17 в. исследовал небезызвестный английский философ Гоббс. И установил, что либеральное государство должно быть абсолютно деспотично, а его подданные – его рабами. «Рабами» не в том смысле, что на них надеты кандалы, и они надрываются в каменоломнях, а в смысле отсутствия у поданных политических прав. Либеральный индивидуум не должен быть допущен к власти, он не может быть «гражданином» в силу исповедываемой им частно-эгоистической идеологии. (Заметим, что гражданственность по существу есть государственничество, т.е. гражданин прежде всего руководствуется государственным интересом, как о своем собственном заботится о государственном благе, которое для него олицетворяет Общее благо.) Либеральная деспотия обязана заботиться о свободе частных (экономических) интересов и не допускать политических свобод для частных лиц.
Процитируем обсуждаемую ранее статью Б.Капустина:

«Исполнение естественных законов, по Гоббсу, может обеспечить только политический деспотизм. Согласно его авторитарно-деспотической концепции, государство "безнаказанно может делать все, что ему угодно", будучи "не связано гражданскими законами", обязательными для подданных, и "ни один человек не обладает чем-либо против воли того, кто наделен верховной властью". При этом государственный контроль над поведением и умонастроениями людей предполагает не просто цензуру в обычном ее понимании (как "законы против заблуждений"), но именно право различения добра и зла, в котором должно быть категорически отказано отдельным гражданам (12). Эта концепция обстоятельно рассмотрена в историко-философской литературе при всем различии взглядов на нее (и в свете ее - на всю политическую философию Гоббса) (13). Нас же, учитывая контекст российских дискуссий о либерализме, интересует лишь ответ на вопрос: почему гоббсовская концепция государства с необходимостью оказывается авторитарно-деспотической? Примечательно, что Гоббс не только был знаком (странно было бы предположить обратное) с идеей "смешанного правления" (тогдашней политико-социологической моделью разделения властей), но специально анализировал ее и пришел к выводу не просто о ее "непрактичности", но (самое важное!) о том, что, "если бы было возможно такое государственное устройство, оно тем не менее ничуть не способствовало бы увеличению свободы граждан" (14). Почему? Говоря кратко, потому что максимально возможную свободу индивидов как частных лиц (калькуляторов собственной выгоды и оптимизаторов средств) в состоянии дать именно авторитарное государство, а никакой иной свободы, т.е. свободы индивидов в каком-то ином их качестве, по Гоббсу, нет и не может быть, ибо индивид есть только частное лицо». (…)
«Исполнение "естественных законов" при желании, но без содействия частных лиц и достигается авторитарной властью, признаваемой легитимной именно потому, что она обеспечивает всеобщие наипервейшие необходимые условия самого существования частных лиц и реализации их интересов. Она обслуживает их, подавляя малейшую попытку к политической самодеятельности. Она обеспечивает частнохозяйственную свободу, уничтожая свободу нравственную и политическую».

Следует помнить, что для Гоббса такого рода построения не абстрактные спекуляции, но очевидная политическая реальность Европы 17 века. В то время формируются европейские абсолютизмы, которые как раз и упраздняли политическую свободу, поощряя свободу экономическую, частнопредпринимательскую. Демократия при либерализме и невозможна, и вредна:

«… остается только другой путь - сделать частное лицо рабом, точнее, политическим рабом, обладающим свободой частнохозяйственной деятельности». (…)
«Дело в том, что частные лица как частные лица могут искать свободу только как способ реализации своих выгод, что подразумевает подчинение им других людей в качестве средств достижения выгод. "Когда же частные граждане, т.е. подданные, требуют свободы, - пишет Гоббс, - они подразумевают под этим именем не свободу, а господство" (22). Свобода частных лиц за рамками частнохозяйственной свободы превращает людей в "рабов рабов" (т.е. именно в рабов, подчиненных и другим гражданам, и государству), тогда как авторитарное государство - во всяком случае, в идеале, в пределе - делает всех просто своими рабами. Оно освобождает от двойного закабаления, выравнивая и демократизиpуя степень рабства путем лишения всех политической свободы».

Можно спросить, а зачем деспотичному государству нужна либеральная экономика, т.е. зачем обеспечивать экономическую свободу подданных, к чему институализировать Свободный Рынок? Ради экономической выгоды, допустим, для максимизации налоговых поступлений. Причем следует обратить внимание, что сами властители либерального государства для себя не должны исповедовать либеральные ценности, хотя в то же время должны признавать прикладную полезность либеральной идеологии для подданных («рабов»).
Исторический опыт вполне подтверждает жизненность модели авторитарного либерализма: успешные свободно-рыночные экономики «азиатских тигров» построены деспотичными режимами. Можно и Пиночета припомнить.
История либеральных реформ в России также свидетельствует, что собственно либералов до государственной власти допускать нельзя. Либеральные реформаторы разграбили советское наследство и довели страну до «дефолта». По существу развитие либеральной экономики и экономический подъем начались при правителях нелиберальных – Примакове, Путине.

Разумеется, нам можно указать на очевидный существующий на Западе с XX века феномен «либеральной демократии». Но это лишь говорит о том, что Запад нашел иной механизм разрешения противоречия между частными и гражданскими свободами, нежели прямой государственный деспотизм. У нас о проблеме мало кто имеет понятие, а меньше всего о сем предмете задумываются наши либералы. Им и так «все ясно».

Если бы наши либералы хоть немного разбирались в любимом либерализме, то быстро бы смекнули, что умеренный путинский авторитаризм и режим «управляемой демократии» суть вещи в высшей степени либеральные. А попытки олигархов, не желающих оставаться в положении «государственных рабов», добиться для себя политической власти опасны, в первую голову, для Либерализма и Свободного Рынка.