Андрей Ерофеев. Как судить Войну.

Куратор Андрей Ерофеев на митинге в поддержку группы Война. Пушкинская площадь. 18 декабря, 2010.
Фото - Валерий Леденев.



В дискуссиях вокруг группы Война - а они разгорелись с особой силой сейчас, в момент ареста её членов – обнаружилось, что абсолютное большинство спорящих полагает, что художники должны понести наказание. Они неоднократно и сознательно совершали акты вандализма и воровства, портили общественное и ведомственное имущество, то есть шли на сознательное нарушение закона. Спор идет о строгости судебного наказания тех деяний Войны, которые одни признают искусством, а другие нет. Тот факт, что перед нами преступники – практически никто не подвергает сомнению. В то же время в самых широких кругах российского общества (отнюдь не только либерального) выходки группы Война ценятся чрезвычайно высоко. Их активно пересказывают друг другу и на светских раутах, и у заводского станка: люди восхищаются ловкостью группы и смакуют детали её отважных уличных интервенций. Сайт, на котором выложена документация акций Войны, бьет рекорды посещаемости. Уверен, что даже президент Медведев, посмотрев видео акции Войны на Литейном мосту, вздернул свои четкие брови и присвистнул от изумления. «Ни фига себе!»

Гигантское граффити с изображением хуя, медленно и торжественно поднимающееся вместе с фермой разводного моста прямо напротив здания ФСБ в Петербурге, огромная проекция рисунка черепа с костями на доме правительства в Москве и последовавшая инсценировка штурма этого здания – всё это приводит в восторг большинство наших сограждан, поскольку наглядно демонстрирует бессилие, нерасторопность, глупость, трусость милиции, наглость чиновничества. Но еще перформансы Войны дарят пассивному и размякшему российскому обывателю радость лицезреть акты возмездия, яркие, заряженные перегретыми эмоциями действия, которыми общество мечтало бы ответить на произвол властей. Аналогичной поддержкой (по опросами радио «Эхо Москвы») пользовались и действия «защитников химкинского леса», некоторое время назад громивших здание администрации города Химки, и даже зверские расправы над милиционерами, учиненные «приморскими партизанами». Конечно, в этом ряду поступки Войны самые безобидные, но всё же – проступки. Мне представляется, что и общество, и власти и даже многие художники не видят большой разницы между Войной и политическими активистами, экстремистами разных политических движений. И те, и другие, может быть, неплохо веселят публику, но всех их, тем не менее, следует обезвредить и изолировать. Как можно быстрее. Такие вещи хорошо смотреть в кино, но в реальной жизни их быть не должно. Так думают многие. Эти умонастроения и имел в виду Лев Рубинштейн, когда заявил на церемонии вручения Премий Кандинского за 2010 год, что хорошо бы научиться, наконец, отличать настоящего хулигана от артиста, играющего роль хулигана.


Митинг в поддержку группы Война. Фото - Валерий Леденев.

Да, многие не верят, что акции Войны - это авангардные театральные инсценировки. Когда Олег Кулик выскакивал собакой на улицу и зубами рвал чьи-то шубы, спектакль был куда более очевидным. Такую экстравагантную «загагулину» не смог бы придумать никто другой. Это было уникальное авторское высказывание, за которым стояла целая «философия», о которой нам сам же Кулик и поведал. А в случае с Войной мы имеем дело с самым банальным высказыванием («В жопу культуру – идем в прокуратуру!»), грубым, иногда по-детски глупым («Гад – вонючка – серая тучка!») зачастую неприлично-матерным, ничем практически не отличимым от криков футбольных фанатов. За радикальным перформансистом обычно стоит институция (галерея, Биеннале, фестиваль), а также искушенный зритель с видеокамерой и фотоаппаратом. Прибывшая по тревоге милиция довольствуется успокоительными аргументами («это тут у нас актеры кино снимают»). И хотя их не поставили заранее в известность, милиционеры склонны согласиться с происходящим. А если, скажем те же милиционеры, вдруг наталкиваются на скульптуру группы ПГ «мертвый мент» с торчащим в башке топором, то и здесь склонны все прощать, принимая во внимания особый статус пространства искусства, а также суетливые кураторские объяснения. Но вот перформансы Войны ничем не защищены – ни крышей и логотипом институции, ни словами критиков, ни поддержкой толпы зевак, ни авторским лиризмом и гуманизмом. Они не согласованы с властью, ибо сделаны без ведома и против этой власти. С целью нанести ей моральный ущерб и подорвать миф о ее всемогуществе. Если перформанс называется «Унижение мента в его доме» и происходит не в театре и не в музее, а непосредственно в отделении милиции, то никто и никак не сможет примирить с ним милиционеров.


Художник Георгий Литичевский на митинге в поддержку группы Война. Фото - Валерий Леденев.

Однако, кто решил, что всё, что делается в публичном пространстве должно быть санкционировано милицией и чиновниками? Город – не заповедная территория властей, а общая собственность граждан. И если подавляющее большинство граждан Петербурга возмущено, например, непреклонным намерением администрации строить газпромовский фаллический объект прямо напротив Смольного, то почему законный ответ в виде нарисованного на Литейном мосту «хуя» считать хулиганством? Это есть в прямом смысле слова овеществленный «голос улицы», а также её характерный жест. Население имеет право на несимметричный ответ в виде граффити, если все легитимные средства борьбы исчерпаны. Ярость дискуссий круглых столов, острословие публицистов, желчь карикатуристов оказались бессильны перед демонстративным поступком власти – отвернуться и не слышать. Группа Война реагирует на этот отказ от словесного диалога. На наглый жест власти они отвечают неприличным жестом. На матерном сленге группа навязывает общение. «Будешь, сука, говорить!». Неужели Вы думаете, что было бы лучше, если бы под фундамент идиотского небоскреба какие-нибудь народные мстители заложили бы настоящую бомбу? А ведь такое случится, если у нас начнут сажать радикальных художников. Тут надо научиться выбирать. Либо господа начальники скрепя зубы будут терпеть группу Война с её символическим хоть и монументальным протестом, либо получат настоящий терроризм. Я убежден, что сцеживание пара общественного возмущения через искусство Войны, подобных ей групп и одиночек спасает общество от разрушительных акций партизан и революционеров.

Высказывание обезличенное, коллективное, «общенародное» никак не давалось искусству, хотя и являлось исходной и заветной мечтой авангарда. Лишь в 1980-х годах был, наконец, нащупан у нас мостик широкого взаимообмена словесными, рисованными и музыкальными образами между «неподготовленной» публикой и художниками. Ценой отказа от музея и выхода на улицу, а потом и в Интернет. Оба эти пространства натуральное и виртуальное – играют взаимодополняющую роль в произведениях группы Война. В первом случается умело сконструированное художниками реальное происшествие, анонимное и неожиданное как все события текущей жизни. А в виртуальном пространстве это событие описывается в категориях искусства как авторский перформанс базирующийся на известных традициях и цитатах. Таким образом, в реальном пространстве произведение Войны маскирует свое искусственное, проектное происхождение. Это меньше всего искусство. Поскольку узнаваемая художественность жеста на улице (скажем, выставка картин на мосту) недопустима при задаче создания «общенародного» образа. Она страшно ослабляет силу высказывания, делает его узко специальным, относящимся к фигуре художника. А кто такой художник в массовом сознании? Никто, фигляр. Поэтому Война выстраивает свои акции-спектакли по лекалам общего знания и умения, по силовым линиям общих настроений и мироощущений. Так мог бы сделать любой! Гениальная точность находки ключевого образа вуалируется его чрезвычайной простотой и вульгарностью. Перформанс «Мент в поповской рясе», который ярче чем все российское кино, литература и театр, не говоря уже об изобразительном искусстве, представил новоявленного хозяина жизни, выглядел «в натуре» как прикол тинейджеров.


Митинг в поддержку группы Война. Фото - Валерий Леденев.

Думаете, я один такой апологет Войны выискался? Нет, извольте прочитать слова Андрея Монастырского, которые эхом разлетелись по всему Интернету: «Если б не группа Война, российское современное искусство было бы жалкой провинциальной коммерческой еботней!».

Так все-таки – судить художников или не судить? Муссируя несколько разбитых группой Война мигалок, испачканный краской мост и украденную сумку продуктов, мы как-то упускаем из виду, что существует вокруг нас множество профессий, предполагающих известный вандализм и нарушение частной собственности. Например, пожарный не вызовет у Вас особого ужаса, если в процессе тушения пожара в соседней квартире заодно перевернёт верх дном и частично поломает вашу мебель. А омоновец, браво защищающий резиновой дубиной пугливого обывателя от натиска ультра-правых? А хирург? А лесник? Художник совершает предосудительные поступки не ради забавы и не из баловства, а потому, что хочет нормализовать отношения человека и власти. Он как чуткий рецептор реагирует на опасные разрывы в общественных связях. Можно заглушить рецептор – социальные деформации только усугубятся. Однако, относительно мелкая порча имущества людьми вандалоемких профессий ради оздоровления природы, общества или человека не замечается лишь в самый критический момент, но в последующем легко может стать предметом судебного разбирательства. Пожарных и хирургов судят, но особым, неформальным судом. Поэтому и в ситуации уголовного процесса, навязанного группе Война, я призываю к справедливому снисхождению и к чисто символическому наказанию не из гуманных соображений, но исходя из профессиональной специфики художника публичного искусства. Штраф, но не тюрьма – таков мой лозунг для этого суда. А погасить этот штраф могли бы институции или прозорливые меценаты, для которых художественное и общественное значение искусства группы Война не вызывает сомнения. Таких нет пока в России? Найдутся в дружественной Европе.

Для журнала «Артхроника» Декабрь 2010

http://www.aerofeev.ru/content/view/284/1/
http://www.artchronika.ru/item.asp?id=2211