Олег Воротников:«Мы не величаем себя художниками!». Интервью с идеологом и отцом-основателем Войны.
Интервью брали Арт-Хроники, пообещав много чего и поклявшись, что оно будет опубликовано только с правкой Олега Воротникова. Однако правка Олега была отвергнута, его самого главред Арт-Хроники Милена Орлова назвала «напыщенным идиотом». И другие обещания тоже не были выполнены. Поэтому мы публикуем отвергнутый текст в версии Олега Воротникова.

На следующий день после интервью, 3 марта, Олег Воротников, Леонид Николаев, Наталья Сокол и их полуторагодовалый сын Каспер Ненаглядный были избиты на улице семью полицейскими.


- В чем суть скандала с Инновацией? Война возьмет премию или нет?

- У нас нет копирайта на наши работы. После акции мы сразу все выбрасываем в Сеть: видео, фото. И с этого момента навеки наша акция принадлежит всем. Министры по-своему могут ощупывать и оглаживать, а народ по-своему впердоливать куда надо, эстеты могут к хую пизду пририсовать, можно и на премии выдвигать, если кому хочется. Наши награды – не премии. Нашу награду-номинацию мы уже отсидели в тюрьме, это действительно серьезная оценка властью нашей работы. Следующая «выставка» будет 22 марта в зале суда, будут выступать эксперты, государственные обвинители, нас снова будут пытаться упрятать за решетку. Кстати, нам назначена психиатрическая экспертиза, хоть она и не положена по нашей статье. Видимо, у следствия есть амбиции сделать нас дураками, а это не очень хорошо, потому что дурак – это минимум три года лечения, то есть сидеть ты можешь год, а вот лечиться ты будешь долго, и потом еще состоять на учете пожизненно. Вот такие номинации в виде сроков, дурок, спецблоков, с точки зрения государства, видимо, куда более подходят для нашего высокого искусства.

- Вы давали согласие на участие в премии?

- К нам из оргкомитета "Инновации" обращаются: "дайте картинки для экспозиции". Какие картинки? Сейчас все картинки находятся у следователя по особо важным делам первого отдела Главного следственного управления Петрова А. Ю.! Весь архив группы арестован. Значительная часть русской культуры. Хорошо, что мы выкладывали всё сразу в интернет, и это сохранилось хоть в каком-то виде. Кстати, если премии "Инновация" нужны наши изображения, Министерство культуры может послать официальный запрос следствию! Это был бы интересный шаг. Министерство Культуры требует у Министерства Внутренних Дел вернуть изъятые шедевры на выставку. Культурка против Мусорка! А следопыт Петров теперь единолично владеет авангардом. Он может заявлять себя одним из крупнейших коллекционеров. Мне кажется, это очень счастливая позиция для художника. После смерти художника обычно остается архив, его сдают в музей или галерею, все это лежит, пылится. С нами такого не может случится.

- Вас не пугает, что творчество "Войны" обрастает мифами и ложью?

- Я в тюрьме читал экспертные оценки, и мне понравилась одна фраза в заключении Андрея Ковалева: "информация об акциях группы Война кочует из блога в блог". Это очень правильное слово: она не копируется и переносится, хотя это проще, а именно кочует, обрастая порой дичайшими подробностями. 14 февраля по тюремному радио передавали об "Инновации". Трехминутный примерно репортаж о Войне. В нем было три процента истины. Все остальное – невероятные выдумки. На этом радио таким деловым безапелляционном голосом диктора было спокойно сказано, что Литейный Хуй нарисован вообще одним человеком, Леней Ёбнутым, что он якобы заехал на машине вертикально на мост и из машины каким-то образом нарисовал в одиночку Хуй. У них правды нет, у нас - оригинала нет, и авторских прав тоже нет. Берите и делайте что хотите. Мы это называем «Ебитесь сами!» - такова вкратце программа президента Войны Лёни Ебнутого.

- Почему не хотите выложить четкую версию от первого лица?

Воротников: Она всегда выложена в Интернете, а итоговый пост - в блоге Плута. Наша документация неподдельна, чтобы там кто ни писал про Плута.

- Блог Плуцера – главный инфоисточник группы? Почему там так много бреда и абсурда?

- Плут – с пеленок сидит на психоанализе. Его посты являются, по сути, идеальной пустой оболочкой, чистое означающее, форма. Свободная от Большого Другого, от репрессивной авторитетности. Там нет «разумного», в плохом смысле, содержания. Но есть цель этих постов – вмазать. Ударить со всей силы бредом по безумию Реальности. Они ударяют, они работают. Тут же, как шок от удара, возникают во множестве нелепые, абсурдные претензии у тех, кто эти посты рассматривает в содержательной внехудожественной плоскости, а это бессмысленно делать. Претензии быстро становятся частью игры и пожирают сами себя. Настоящий стратег и ценитель видит за этим чистую функцию. И функция работает очень хорошо, у Гельмана так не получается работать, как у Плуцера.

- А многие считают, что Плуцер просто врет.

- Плут-то как раз не врет. Он спецом добивается в тексте высокого градуса бредовости, так, чтобы его прочли и поняли не правильно. При «правильном» понимании текста Плуцера уже не будет того главного эффекта, которого Плут каждый раз добивается от поста, – когда человек читает и думает: "Ах ты сука! Ну я тебе сейчас напишу!" И вполне интеллигентные люди, какая-нибудь искусствовед Анна Бражкина, жена Авдея Тер-Оганяна, влипают в такой арт Плута и разражаются оскорблениями и соплями. Плуцер доволен! Это работает на искусство, вот в чем функция.

- Блог Плуцера – это произведение искусства группы Война или его личные эксперименты?

- Это не личные заморочки, это наши внутренние творческие дела группы.

- В акция "Дворцовый переворот" было перевернуто две пустых машины. А в блоге у Плуцера - семь машин и во всех спящие менты.

«И пускай возмущаются бляди,
Но картины прекраснее нет:
Спящий мент в перевернутой "Ладе" –
Символ наших двухтысячных лет!»
Ну, то есть все понятно (смеется). И все верно. Кстати, на репетициях было еще пять машин, всего семь.

- А как соотносится реальность и вымыслы Плуцера? Он ведь постоянно меняет свою точку зрения. Это тоже художественная стратегия группы Война или лично Плуцера?

- Ты пытаешься сравнивать одно содержание с другим содержанием. А тексты Плута лишены однозначного содержания. Пост Плута двигает акцию наиболее эффектным образом в самые глубины сознания зрителей. И какие тут к нему могут быть претензии? Я представляю, вот если бы каким-нибудь "Граням.ру" уважаемым дали бы задание несложное: описать акцию Войны. Они бы провалились. Потому что они просто не умеют это делать. А Плут предельно адекватен тому, что происходит. Плут и сам пишет, и дает на себе паразитировать всякой дряни, всем кому не лень. Все питаются от Плута — провокаторы, плагиаторы, подражатели — всевозможные лже-Войны, которых уже понаплодилось. Вся российская пресса о Войне – полностью плутовская, это производня от его медиа-арта. Но документация Войны висит всегда настоящая, Хуй по-настоящему встает на мосту. Это пост-Плут-структуралистский арт.

- Когда вы начали работать с Плуцером?

- С Лешей мы познакомились летом 2007-ого, а начали работать, когда готовились к Ебле за Медвежонка! Мы только что вернулись с киевского ПИРА и скандала вокруг запрета демонстрации наших работ в Киеве, времени было в обрез и мы поставили задачу в кратчайшие сроки аврально призвать художников ебаться. Плуцер как раз проводил в тот момент перформанс в "Ссаных котах" (галерея Spider & Mouse). Мы туда пришли, бухали с ним, и он сразу загорелся. Явился и поучаствовал в акции. И очень много сделал потом. Но тогда мы не были довольны результатом. Мы шли ебаться в Зоологический музей на Никитской, но кто-то стукнул мусарам. Приходим, а там уже на улице ГОМО-ОМОН в грузовике сидит. А начальство в «Волге» скромненько. И охрана перед музеем стоит навытяжку, как будто президент пришел, а сам музей не работает. Мы спрашиваем: почему? А нам отвечают: "Сейчас сюда авангардисты придут голыми фотографироваться." И вот Коза разгоняет всех, оставляет лишь самых преданных, и мы рывком переносимся в Тимирязевский музей, без всякой подготовки – Зоологический-то музей мы уже сто раз посещали, там уже все было распланировано, как у Кабакова на рисунках к инсталляциям: здесь в жопу, а там в рот. А в музее имени Тимирязева мы ни разу не были, делали всё без разведки, просто на ощупь, но выбора не было: делали в ахуе, из последних сил. Смотрительница отошла за угол – и мы сразу: "Всё, пора! Будущее наступило!". Так вот, Плут был одним из немногих, кто с нами остался, не зассал. Мы-то по результатам акции — кордон ментов, предательство журналюг — не знали, как с этим говном быть, думали, что акция провалилась. А он мне говорит: "Ну как ты не понимаешь, я из этого сделаю событие! Событие будет!" Я говорю – ладно, давай. Мы поехали к нему на хату, обложенную томами мата, там гремел панк-трэш-металл. Всё подростковое ему любо. И он, в общем, не ударил в грязь лицом. Сделал свой медиа-арт и выпустил репортаж. Потом через пару бессонных ночей у компа я ему сказал: «добро пожаловать в наш райский ад».

- Вы художники или все-таки политические активисты?

- Да мы не очень-то себя величаем художниками. Художник – это тоскливое существо, паразитирующее на художественных методах. Только радикальные жесты в нашем виртуозном исполнении способны придать вес заявлению в «тротиловом» эквиваленте. Если обычные жесты можно сравнить с рисуночком на бумажке, то радикальный жест-шедевр – это взрыв. Большой взрыв, с которого все начинается. Он делает БАЦ! – и человек уже не может сказать: "политикой не интересуюсь". БАЦ! – и из него хлещут эмоции, реакции, его перекрыло. Наши акции - это не просто искусство. Это самый передний край борьбы. А не художественная гнилая отработка. Если «Наш Президент» Леня Ёбнутый делает вид, что не считает, что является самым известным русским художником, то лишь по своей президентской скромности. Но народ любит Леню. Мы об этом задумались сразу по выходу из тюрьмы. Леню поместили в лучшие условия, чем меня. В администрации подумали, что Леня лидер, что не надо с ним закусываться, а я рядовой исполнитель и меня можно прессовать по обкатанной тюремной схеме.

- Вам угрожали?

- В Газете.ру появилось «мое интервью», в печать проникла записка, не предназначенная для публикации, которую я передавал жене из тюрьмы. И у них там одни начальники начали нахлобучивать других, типа "как такое было возможно", тем более интервью заряжено прямыми заявлениями о нарушениях прав зэка на тюрьме. Там же я упоминаю, что персонал тюрьмы настолько проникся, что цирики мне советы по акциям дают. В тюрьме сразу произошел скандал. И тюремные опера в отместку начали из нашей сиротской 199-ой хаты моделировать пресс-хату, натравливать на меня зэков, потребовали от зэков «свернуть мне кровь», а потом, когда это не сработало, опера задумались. Ко мне адвокат ходит раз в неделю минимум. Связь с волей у меня налажена. И что если даже такое незначительное интервью "за жили-были" на тюрьме заканчивается грандиозными последствиями, репрессиями ко всем зэка, и одновременно после огласки нарушений в СМИ тюремное начальство было вынуждено спилить "пальмы" (незаконный третий ярус коек в камере) всем, по всей тюрьме из-за этого спилили. Опера просто не решились угрожать дальше. В день выхода интервью 13 января меня продержали в глухом стакане без света, а потом дернули к начальнику и сказали, что если еще раз появится интервью, мне будет хуже. А мне только этого и нужно было. Валяйте! Ну, мне и передали в тот же день трижды: собирайся на 15 суток в карцер. А я снова за свое — велел передать, что с большим наслаждением туда поеду, и вообще как же это – в тюрьме посидеть, а в карцер не попасть. Они тут же охладели, поняли, что прямыми репрессивными мерами с нами нет смысла бороться, что мы не безымянные зэки, а с безымянными они вот так поступают. Выбивают показания. И не только показания, имущество выбивают, квартиры. Наивно-коварный Брюковкин захотел руками зэков, моих сокамерников, и меня тоже отжать. Но в хате со мной сидели серьезные люди, был бандит, который привык думать и решать вопросы. Он сначала подокапывался до меня, "посворачивал кровь" — это когда создаются круглосуточно некомфортные психологические условия и кидаются постоянные предъявы. Типа «вот у нас отлетела труба на шмоне, все полиняли на связь – это всё из-за тебя, потому что ты дал интервью». Тюремное начальство всегда старается столкнуть зэков лбами, чтобы зэки сами друг друга дуплили и прокладывали. Тюремщики заинтересованы в этом и контролируют это. Кидают зэка в пресс-хату, там его убивают, зэк выходит на проверку весь синий, в синяках, а никто из администрации этого как бы не видит, врачи тоже не обращают ни малейшего внимания. Потому что для администрации тюрьмы, и для режимников, и для оперов это бизнес. Существуют платные хаты, где люди сидят и еще платят за это деньги. За то, что сидят в тюрьме. Их ломают и они платят – лишь бы перестали катать по хатам и пиздить. В январе надо мной, как и над питерским антифашистом Ринатом Султановым, по сей день сидящим на Лебедевке, нависли те же тучи тюремных репрессий. Но нам очень помогла правозащитная комиссия во главе с питерской солдатской матерью Поляковой, которая пришла 1 февраля к нам – как раз вовремя. Лучшего момента было и не придумать, чтоб нам помочь. Мы тогда с сокамерниками объединились против администрации тюрьмы и выстояли. Хоть нас и раскидали в итоге.

- Зэки знали, за что вы сидите? Рассказывали им об акциях?

- Нет, все уже знали. Обо мне предварительно рассказали. Это часто бывает: прежде чем закинуть в хату свеженького, о нем предварительно сообщается, кем он был по свободе и что это может значить для всех. Но у нас в хате получилась особенная история. За время отсидки мы научились объединяться в единый коллектив и выдвигать единые требования. Не абстрактные требования европейских прав и свобод, а, конкретные — например, поставить в камеру стол и скамью, чтобы зэками могли принимать пищу сидя за столом, а не стоя, в очередь, или спилить "пальмы".

- Как относитесь к поддержавшему вас арт-сообществу?

- От души благодарим всех, кто нас поддержал. Мы гордимся тем, что перенесли в искусстве акцент на само произведение и снова показали, что главные события – это не выставки и тусовки, а сами работы. А ведь дошло уже до неприличия: художники измеряют свою даже не карьеру, а биографию, саму жизнь – участием в выставках. Толик Осмоловский первое, что кричит: "Я в Документе участвовал – слушайте, что я говорю! Я был зван к столу и там и сям!" И нам удалось это подвинуть. Для нас это вообще параллельно, тем более что все наши русские выставки кончались запретами и погромами. С нарядами ментов, уничтожающих работы, – вот на выставке "Русский леттризм" (июнь 2009) менты и охрана ЦДХ разгромили всё, что смогли, мы больше этих работ не видели. Такая у нас судьба запрещенная.

- Это правда, что вы живете без денег в автомобильном гараже?

- Да, мы жили в гараже с лета 2008. Там приготовили четыре своих хита – «Мент в поповской рясе», «Памяти декабристов», «Штурм БиДэ» и «Зека/Запрещение клубов». Негде было жить. Там же зимовали зиму 2009 вдвоем с Козой, в неотапливаемой бетонной коробке, без воды, безо всего. Напиздили тепловых пушек, кое-как грелись. Пока не приехали менты и не отрубили нам электричество. Коза тогда беременная была. И только ближе к самым родам мы переехали – нас приютили замечательные люди, жившие на корабле в Строгинской пойме. Переехали из андерграунда в благодать. Трехэтажный корабль-дебаркадер. Каспер там родился. 19 апреля. А 1 мая он уже участвовал в своей первой выставке – в уличной выставке в поддержку оппозиционных сил, 3 мая поехал на бьеннале в Польшу, 29 мая выступал в панк-концерте прямо в зале заседаний Таганского суда, акция «Хуй в Очко» называлась, мы Ерофеева с Самодуровым на скамье подсудимых поддержали. Дальше больше. Растет в акционизме.

- Не боитесь за сына и жену?

Вортников: А что, есть выбор, что ли? Это освободительная война.

Сайт поддержки группы Война: http://free-voina.org/