Дискуссия вокруг выставки Олега Кулика "Верю!": Михаил Рыклин зажигает!
Покаяние и «люстрация».

"После разгрома 18 января 2003 года выставки «Осторожно, религия!» в Сахаровском центре это было первое коллективное высказывание российских художников по вопросам веры, религии, сакрального, духовного пути и т.д. <...> Куратором выставки «Верю» является Олег Кулик, в 90-е годы приобретший известностью своими радикальными кураторскими проектами <...>. Каково же было мое удивление, когда в пресс-релизе выставки я прочитал: «Всем произведениям свойственна общая энергетика – они несут положительный заряд, лишены критичности, злости, негатива. Художники разрушают предрассудок, связанный с современным искусством, будто оно направлено на эпатаж и провокацию. В данном случае направление совсем в другую сторону – на диалог со зрителем, попытка обрести позитивный взгляд на жизнь и творчество». С каких это пор, хотелось спросить у Кулика, критическая позиция художника («критицизм») стала отождествляться со «злостью» и «негативом»? Почему она исключает «диалог со зрителем», тогда как во всем искусстве ХХ века критическая позиция как раз диалог со зрителем предполагала? Какая «общая энергетика» может быть у 58 художников, не объединенных ни школой, ни направлением? Еще недавно за провокативность и эпатажность на актуальное российское (да и не только российское) искусство ополчались православные фундаменталисты, и вот их лексика перекочевала в пресс-релиз выставки современного искусства, стала частью его словаря. Я воспринимаю проект «Верю» как своеобразную смену вех, как частичный отказ от языка современного искусства <...>. Особенно симптоматично, что провел «люстрацию», пожалуй, самый эпатажный и провокативный художник и куратор Москвы 90-х годов, Олег Кулик. Участники позволили ему создать контекст, который вытекает не из самой экспозиции (многие из выставленных работ вовсе не оптимистичны и достаточно критичны), а из новой (государственнической) идеологии, которая накладывается на него извне. В пресс-релизе и в каталоге искусство предстает таким, каким его хотят видеть: беспричинно оптимистичным и беспроблемным, сладеньким и некритичным. Но «люстрация» на этом не кончилась. Я внимательно просмотрел художников, приглашенных в «проект художественного оптимизма»: в нем не было ни одного из сорока участников выставки «Осторожно, религия!» (сам Кулик ограничился ролью куратора; его работы на выставке не было). <...> С помощью симуляции покаяния Кулик, похоже, надеется стряхнуть ее с себя, пройти чистку и получить пропуск в новую ситуацию. <...> Нас стремятся убедить, <что выставка «Верю»> не имеет к «Осторожно, религии!» никакого отношения, хотя на самом деле она, с одной стороны, определяется этим событием, а с другой, является бессильной попыткой его ликвидировать. Неслучайно Анатолий Осмоловский, также в прошлом акционист, ждет поддержки лидеров современной московской артсцены, к которым он без ложной скромности относит Кулика и себя, от государства. «Если говорить по европейским меркам, - читаем в каталоге выставки «Верю» мнение Осмоловского, - у нас даже ни одного художника нет. На серьезного художника на Западе работает 10-15 человек. У нас таких нет вообще... У Кулика должно быть трехэтажное здание. Небольшое, метров по 300 на каждом этаже... Но без государственной программы этого ничего не будет». <...> Значимость художественного проекта определяется размерами государственной заботы и числом квадратных метров, которые занимает его руководитель. На Западе коммерчески успешный художник, конечно, может нанимать и больше 15 помощников, но они оплачиваются не государством, а им самим; в этом отличие от советской ситуации, когда художник являлся идеологическим работником и находился на содержании своего единственного заказчика, государства. <...> В новой ситуации издержки несвободы несет не государство, а сами художники. Отрекаясь от критического языка, они лишают себя важнейшего критерия, отделяющего коммерческое искусство от музейного; ведь путь последнего к коммерческому успеху пролегает в том числе и через критику социального и институционального контекста, в котором оно производится. <...> Коллективное покаяние в идеологической вине, как показывает выставка «Верю», в отличие от покаяния подлинно религиозного, никакого облегчения кающимся не дает. Оно только запутывает и так непростую ситуацию. <...>"

А вот ответк Олега Кулика:

"Мишенька, я тебя очень люблю, я понимаю, что ты должен делать свою карьеру, писать гневные статьи и выстраивать какие-то позиции. Но поверь мне, ничего этого нет. Выставка делалась искренне, с детским взглядом. Тебе это трудно представить, ты это давно потерял и, может быть, никогда не имел. Избавься от своих страхов и комплексов, сходи к психотерапевту, съезди в Индию, помедитируй, перестань искать врагов там, где их нет. Позаботься о своей жене, детях, друзьях. И звони почаще".