Алексей Плуцер-Сарно. Советский человек в музеях Европы и Америки
Возвращение Ильи Кабакова



Илья Кабаков, в 1987 году эмигрировавший из России в США, спустя 20 лет вернулся в Москву со своими масштабными инсталляциями. Это, безусловно, одно из крупнейших культовых событий последнего двадцатилетия.

Впервые со дня эмиграции шедевры Кабакова оказались в Москве. Работы художника раньше можно было увидеть едва ли не во всех лучших музеях мира. Их нельзя было увидеть только в столице нашей Родины. Но сейчас, в октябре 2008 года, его масштабные инсталляции впервые в российской истории выставлены на лучших московских площадках, которыми, без сомнения, являются «Гараж» и Винзавод. Даже в ГМИИ им. Пушкина сейчас можно увидеть работы великого мастера.

Величайшая заслуга Ильи Кабакова перед своей первой родиной в том, что он сделал изображение коммунистической эпохи, всех «пионеров и пенсионеров» Советской России музеепригодными в современном западном смысле этого слова. То есть Советскую Россию Кабаков, по сути, просто перевел на язык, ясный западному зрителю, ввел ее в контекст лучших музеев Европы и Америки. Кабаков взял Россию как сложнейший гипертекст, сделав ее понятной для Запада.

Прием, которым воспользовался для этого художник, – гениально прост. Кабаков заново нарисовал всю советскую живопись. Для этого он создал образы целой плеяды несуществующих советских художников (Розенталя, Спивака и других), реально построил для этих своих вымышленных героев целые музеи и создал для этих музеев множество живописных полотен. И именно этот проект «тотальной инсталляции» оказался предельно востребованным на Западе.

По сути, Кабаков заново создал не только советскую живопись, но и всю советскую эпоху. Все эти, к примеру, «соцреалистически-суперматические» работы Шарля Розенталя, помещенные внутрь тотальных инсталляций Кабакова, оказались принятыми западным зрителем и коллекционером.

Сегодня реальная советская живопись пылится в запасниках российских хранилищ. А квазисоветская живопись Розенталя и Спивака – инсталлируется в лучших галереях и музеях мира. Схожие эксперименты можно найти, конечно, и в творчестве Комара и Меламида, да и целого ряда других художников соц-арта. Они также делают «советское» музеепригодным. Но в соц-арте на язык глобального искусства переводятся чаще всего отдельные символы. Кабаков же перетаскивает туда целые миры, музеи. Он инсталлирует Советскую Россию внутрь глобальных западных музейных пространств.

Так, совершенно отвергнутый и непонятый Западом язык русской культуры ХХ века Кабаков сделал общественно значимым и принятым в мировом масштабе. «Простой советский человек» Кабакова проникает в западные музеи со всей фрустрацией своих чисто русских вибраций. «Маленький человек» русской культуры оказывается на стенах пафосных музеев Европы и Америки рядом с величайшими кумирами человечества.

Кабаков – мастер ностальгических идентификаций, мастер инсталлирования прошлого в будущее. Создав эту новую Советскую Россию, он удовлетворяет нашу жажду этого самого Прошлого. А это уже своего рода социальная философия.

Тотальная инсталляция Кабакова социальна, исторична и гуманистична. А мышление художника – глубоко междисциплинарно. А потому Кабаков сегодня – это уже политический феномен. Через призму череды вымышленных «Кабаковых» он вытащил из беспамятства Россию наших несуществующих воспоминаний.