Я хочу писать сценарии для подростковых сериалов
- Если температура достигает тридцати трёх градусов, на работу можно просто не приходить. Российское трудовое законодательство.
Сказав это, Мэри Шелли подобрала шуршащие нижние юбки, забралась на стол и начала протирать запылившийся настенный светильник.
- Это у тебя там не мой носовой платок? - без эмоций осведомился её собеседник.
- Бумажная салфетка, - помахала Мэри Шелли.
- А где мой носовой платок?...
- В других штанах.
Лорд Байрон встал и ощупал свою левую ягодицу.
- Вот он. - Из заднего кармана был извлечён носовой платок. - так почему же ты здесь, если можно не приходить?...
- Тут есть кондиционер и с кем поговорить, - ответила Шелли, выворачивая перегоревшую лампочку. - А ничего не делать я и тут могу.
Лампочку она протянула Байрону. Тот взял её и кинул в мусорную корзину через весь офис. Не долетев, лампочка разбилась об угол чёрного стола.
- Молодец, - сказала Мэри Шелли, усаживаясь на край стола, - это было очень кстати.
В дверь заглянул Цезарь.
- Надо же, живые люди. - Цезарь вошёл. - Я уж думал, все на пляже. Руководство всё уехало, в бухгалтерии отпуск.
- У них там не отпуск, - веско сказал Байрон. - Это ПМС. Коллективный.
Мэри Шелли и Цезарь промолчали.
- Именно ПМС, - повторил Байрон, - и именно коллективный.
- Я поняла тебя, - ответила Шелли, - да и Юлик вроде не дурак. Только у меня вопрос.
- Какой вопрос?
- Зачем ты сказал это таким тоном? Веско, я имею в виду?
Байрон посмотрел на осколки лампочки.
- Посмодернизм! Хоть слово дико, но мне ласкает слух оно...
Цезарь достал телефон.
- Ребята, мы вообще тут одни, похоже. Предлагаю заказать пиццу.
- Пицца - еда студентов и безработных, - откликнулся Байрон.
- А тебе есть чем заняться?... Я так вообще вечный студент. - сказал Цезарь.
- Пускай будет пицца, - сказал Байрон. - пицца так пицца. Я как коллектив.
Минуты четыре они заказывали пиццу, потом звонили на охрану - предупреждали.
- Между прочим, осколки неплохо бы убрать, - сказала Мэри.
- Меня вполне устраивают осколки, - сказал Байрон, - безосколковость же этого пола будет уменьшать значимость опустошённости офиса.
- Вы что, лампочку разбили, орлы? - ухмыльнулся Цезарь, сделав вид, будто заметил осколки только что.
- Не мы разбили, а орлы. Те прилетали сюда клевать мне печень, но се - печень моя исцелена и вкушаю я пиццу вместо вина зелена, и... ну короче, отыгрались на лампочке.
Цезарь встал и носком сандали потыкал в зону осколков.
- Интересно, - сказал он, - если это оставить до прихода уборщицы...
- А убирать тут будет Николай Васильевич Гоголь, надо полагать? - спросил Байрон.
- Кто?... - переспросил Цезарь, недоумённо наморщив лоб.
- Я говорю - пиццу скоро доставят? И где Машка?...
Мэри Шелли действительно исчезла. Почерневшая от пыли бумажная салфетка лежала на краю стола, а расплывчатый контур её, след пребывания в мире сопряжённом, простирался от стола до седьмой минуты разговора и медленно таял, дрожа в потоке кондиционированного воздуха.
- Так проходить мирская слабость, - прошептал Цезарь.
Дверь снова открылась и появилась Шелли, вытирающая руки редакционным полотенцем.
- Юлик, там к тебе кто-то пришёл, сходи на охрану, они дозвониться не могут.
Призраки напряжённого ожидания сгустились и реализовались в тугом, пронзительном зуммере. Цезарь снял трубку.
- Угу, я. Да, блин, вышел, я выйти не могу?... Угу, ко мне.
Цезарь поклонился и исчез.
- Призрак оперы, - комментировала Мэри Шелли. - Георгий, а ты смотрел вчера это шоу, с Гордоном?...
- С Гордоном?... Нет, не смотрел. Зачем мне посторонние Гордоны.
- У них там так интересно было, там старый такой сморчок-профессор выступал, рассказывал о древних языках. Вот ты знал, к примеру, что на латыни говорит всё больше народу, и даже чаты специальные есть на латыни?...
- Нет.
- Ну вот так вот.
Байрон задумччиво почесал кончик носа.
- Воскрешение мёртвых языков, говоришь...
- Наверное так. Он там про возрождение полчаса трепался
- А профессора как звали? Не Преображенский случаем?...
- Нет, погоди, сейчас вспомню... Иванов.
- Кто сказал "Иванов"?
В офис вошёл Цезарь, за ним его гость - худой и не классически красивый юноша.
- А я-то думала, кто к тебе прийти мог...
- Привет и вам, - откликнулся Леонардо. - Вот сюда, если можно.
Он выскочил и вернулся с тяжёлым складным мольбертом.
- Ты что, с этим через весь город тащился? - недоверчиво спросил лорд Байрон.
- Да я приятеля попросил подвезти. Считай, летели.
Леонардо со стуком разложил мольберт, и сразу же к нему подлетела Мэри Шелли.
- Это что такое?... - спросила она?...
- "Смерть как отражение большой аварии в тунелле под Ла-Маншем".
На большом листе картона, прикнопленном к мольберту, был изображён розовощёкий ребёнок с белыми крыльями и волчком в одной руке. Вторую руку он засунул в рот, ожидая вызвать умиление. Мэри Шелли отошла от мольберта. - А мы тебе мешать не будем? - спросила она.
- Нет-нет... Я потому и приехал. Ну и кондиционер у меня сломался. - ответил Леонардо. - Интересно, в каком из кругов ада помещаются люди, продающие кондиционеры и не обслуживающие их по гарантии?...
- А в каком из кругов помещаются нерадивые разносчики пиццы? - спросил Байрон.
- А говорил, еда плебеев, - обрадовался Цезарь.
- Вы пиццу заказали? Молодцы, - сказал Леонардно, надевая крохотную вязаную шапочку радужных цветов.
- Неужто модная молодёжь есть пиццу? - спросила Шелли. Она снова уселась на стол и теперь открывала-закрывала нижний ящик кончиком туфли.
- Модная молодёжь ест пиццу, варёную картошку, мацу и селёдку. Я же ем всё, что мне предлагают... - он прекратил размешивать краску и повернулся к ним - Вы же мне предлагаете?...
- Естественно!... - ответило Коллективное Мнение.
- Юлька, возьми тогда сколько надо... в кармане кошелёк. - Леонардо кивнул на свою куртку, висящую на спинке стула. Сшитая из страусиной кожи, она была густо усеяна цитатами из Священного писания, незаметными никому. Цепь веротяностей соединяла спинку стула и куртку, объясняя - как именно и почему именно тут возникла и осталась эта комбинация спинки стула и никем не понятой куртки из страусиной кожи.
- Бросьте, Леонид, попытки рассчитаться - сказал Цезарь, закуривая, - это не есть проблема. Проблема денег нас не волнует.
Разрешилось бремя запрета и закурили все.
- А вы когда-нибудь задумывались, старички. - спросил Леонардо, разминая кисть и разглядывая свою картонку, - может ли битое стекло смягчить падение?...
Молчание.
- Если это, к примеру, падение ангела низвергнутого или корабля для межпланетных полётов, - продолжил Леонардо, - во всяком случаем, это была лампочка, так?...
Рука смерти тянулась от осколков к целой лампочке, завершаясь раскалённым цоколем в цепких лапках станка. Байрон неуютно поёжился и решил сварить кофе.
- Так что с пиццей-то, - спросила Шелли, - её привезут уже или нет?...
Цезарь задумчиво наблюдал за эмбрионом идеи.
- А ведь это мысль, - заявил он, - насчёт кругов ада. Именно то, что нужно.
Щелчок автоматической ручки обозначил вспышку профессионального интереса, прошелестел чистый лист.
- Итак, - сказал Цезарь, - Лето. Круги ада.
В первом круге помещаются те, кто продаёт напитки тёплыми.
Во втором - те, кто ставят вентиляторы так, что они дуют только на них.
В третьем - те, кто разбрасывает битые бутылки на пляже.
В четвёртом - те, кто придумал отключать горячую воду на месяц и неделю.
В пятом - те, кто не чинит кондиционеры.
В шестом - те, кто спит летом под тёплым одеялом.
- Ой, это да, - заявил Леонардо, отсекая гений творца от слушателей и уединяя писателя в его молчании, - за эти одеяла казнить надо и по морде давать. Это кофе?...
Байрон протянул ему кружку.
- А что, - осторожно поинтересовалась Шелли, - чем тебе не нравятся тёплые одеяла?...
- Да был тут один, - протянул Леонардо, - мало того, что рот разевает, как окунь на рынке, так ещё и одеяло у него тёплое. Ужасно. Просто ужасно. Это не наше...
Наконец он коснулся кистью картона, картину красками - не красота, но ради красоты, кружка на краешке стола, кофе тёмным кружком отпечаток, коньяка след на крышке, шелест кондиционера и катастрофа в тоннеле, как треск кинокадра.
- Это всё наносное... - отрёкся он от мира, затихающий звук.
- Если ты сделаешь из этого рассказ, - вклинил мост Байрон, недовольный распадом, - это будет очень мило.
- Мило?... И ты туда же. Машка, почему у них всё время что-то милое на уме?... - спросил Цезарь.
Шелли возникла с телефоном в руке.
- Не знаю, это просто слова. А вот пиццу нам привезли.
- А пиво?...