- Осторожней! - воскликнул Господь, отдёргиваясь. - Не мышь, чай, лечишь.
- Не шевелись, - сказал Натаниэль спокойно. - Поболит и перестанет.
Он аккуратно приложил марлю, смоченную спиртом, к рассечёному виску Господа.
- Ну рассказывай, - сказал он, с треском раздирая бинт, - и как Нас угораздило?
- Ну как, - сказал Господь хмуро, - там темно. Я упал. Ударился.
- Ну да, - согласно покивал Натаниэль, - и Сам Себе щёку ногтями расцарапал. Беспокойное местечко-то, Осия. Ландшафт суровый, бьёт сильно...
Господь разражённо закатил глаза.
- Ну хорошо, это был Иаков. Я в темноте нарвался на Иакова. Блин, тяжёлый такой...
Сатана поднял брови.
- Ты бы его сейчас видел! - воскликнул Господь. Чело его посветлело. - Я его так уделал! Его мама теперь родная не узнает.
- Да-да, - сказал Натаниэль, - придёт к нему его старенькая, почтенная матушка и скажет - "А где же мой Иаков?". А там уже нет никакого Иакова. "Нету тут больше твоего сына Иакова, дорогая", скажут ей люди, "только некий Израиль". Где ты имя-то такое взял - Израиль.
- Ну не мог же Я его просто так отпустить. - сказал Господь. - Пришлось придумывать на ходу. Мужик-то суровый, заметный. Отец народов. Лучший друг овцеводов...
- Переименовывать-то зачем? - спросил Сатана. - Ну придумал бы ему прозвище. Скажем, Иаков "Стукнутый". Или Иаков "Толстый". Имя-то зачем менять?
Господь пожал плечами.
- Он Меня три раза головой о камень ударил! - сказал Он, осторожно трогая повязку.