- Не знаю, - сказал Голиаф, задумчиво глядя на Давида, - по-моему это не по правилам.
Давид пожал плечами.
- Мы же разные весовые категории! - сказал Голиаф. - Может, правила поменяли?
Давид снова пожал плечами.
- Правило, по-моему, всегда одно. Кто победил, тот победитель. - сказал он.
Голиаф хмыкнул.
- Ну я понимаю, ты весь такой белокурый, красивый, молодой. И плащ там, шлем, сандалики, стиль "милитари"... Только вот сюда посмотри...
Голиаф слегка напрягся и его мышцы вздулись огромными валунами.
- Вот, смотри. - Голиаф провёл пальцем по плечу. - Знаешь, что это?
- Рука? - сказал Давид.
- Это годы. Годы усилий и тренировок. - сказал Голиаф спокойно. - Это то, что будет оценивать судья. Вложенные усилия. Вот что ты сделал, чтобы быть молодым, белокурым и красивым?
Давид молча сунул руку в сумку.
- Вот и я о том же... А я потратил на это... - Голиаф ещё раз провёл пальцем по мускулу. - целую вечность. Эй!
Камень, пущенный Давидом, ударил Голиафа по лбу. Тот пошатнулся и сел на землю.
- Что ты... Эй! - ещё от одного камня Голиаф заслонился лёгким щитом. - Ты что творишь?
Давид снова пожал плечами и достал камень побольше.
- Парень, знаешь, это неспортивно... - воскликнул Голиаф, прячась за щитом. Камень ударил по щиту и отскочил. Давид снова подобрал его и начал раскручивать пращу.
В три быстрых прыжка Голиаф подлетел к нему, отнял пращу, сбил шлем Саула на его глаза и острожно придавил его к земле.
- Так. И что на тебя нашло? Я понимаю, что тебе очень хочется выиграть, но для этого надо работать!
Давид, мыча сквозь сжатые губы, попытался вывернуться.
- Не надо отмалчиваться. Давай, поговори со мной. Если ты, вместо того чтобы решать свои проблемы, будешь пытаться покалечить людей, твои проблемы никуда не денутся. - сказал Голиаф, разрывая одной рукой пращу в мелкие клочки.
Давид затих.
- Ты что, не собираешься меня убивать? - сказал он удивлённо через несколько секунд.
- За что? - удивился Голиаф.
- Ну я же пытался тебя убить. - сказал Давид. - На войне же убивают!
Голиаф одним движением поставил Давида на ноги.
- Какая война? - сказал он. - Мне сказали, это соревнования.
- Это война! - сказал Давид. - Между Филистимией и Израилем. Ты мой враг, и мне велели тебя убить. Я вышел, а ты даже не знаешь, что воюешь?
- Эх, парень... - сказал Голиаф. Он отпустил Давида и тот сразу отскочил. - Я не воюю вообще. Меня, кажется, обманули. Или я не так понял. Мне сказали: "Вон, иди туда, познакомишься со своим противником". И я пошёл. Кстати, меня зовут Голиаф.
- Давид, сын Иессея. - сказал Давид.
- Очень приятно познакомиться, Давид. - сказал Голиаф, протягивая руку.
- Зачем же ты поносил Господа Нашего? Царь приказал тебя убить, поскольку ты поносил Господа Нашего. - сказал Давид строго, не отвечая пожатием.
- Никого я не поносил. - сказал Голиаф. - Это неспортивно.
Он уселся на камень и закрыл глаза рукой.
- Скажи, Давид, у тебя зрение слабое? - спросил он.
- Не особо... - сказал Давид.
- Ты меня издалека видел? - спросил Голиаф.
- Ну видел... - сказал Давид.
- Ну так какого чёрта тебя понесло меня убивать? Я большой, ты маленький. Я взрослый, ты нет. И без меча, без лука, без копья, с одной этой штукой... Что это вообще?
- Это праща. Для пастухов... - объяснил Давид. - Вообще я довольно хорошо с ней...
- Это самонадеянность. - объявил Голиаф. - У тебя праща вместо головы. Раскрути посильнее и отпусти - авось да ударит побольнее. Вот твой царь раскрутил и отпустил. И ты полетел ударять. Так?
- Ну... - сказал Давид неуверенно.
- Что он тебе обещал? - спросил Голиаф. - Дочь свою? Полцарства? Золото? Свободу?
- Всё сразу... - сказал Давид. - Но ты же поносил Бога Живого!
- Ещё чего не хватало. - сказал Голиаф. - Поносить чьего-то Бога - навлекать на себя неприятности. Запомни кое-что - самые гнусные неприятности человеку доставляет он сам. Это очень просто по-моему. Пока ты позволяешь себе быть чьей-то пращой, ты сам виноват в своих неприятностях. И сейчас, молодой человек, у тебя большие неприятности.
- Так ты меня всё-таки убьёшь? - спросил Давид нервно.
Голиаф посмотрел на него долгим взглядом.
- Ни в коей мере. Посмотри ещё раз сюда... - Голиаф снова напряг мускулы. - Видишь? Это моё тело. Правда, оно совершенно?
Давид не ответил.
- И, как я уже говорил, это века упорной работы. Я, между прочим, не зря губернатор Филистии. Я работаю над собой. И я знаю - моё тело совершенно. Если не считать всяких мелочей с ногтями... Как ты думаешь, я буду рад, если меня кто-нибудь убьёт? Разрушит плод таких долгих и трудных усилий?
Давид снова не ответил.
- Конечно не буду! - сказал Голиаф. - И точно также я думаю, что ты не будешь рад, если тебя кто-нибудь убьёт, пускай даже тебе всё твоё совершенство досталось даром. Верно?
Давид кивнул.
- Ну видишь. - сказал Голиаф. - Поэтому я и не воюю. Человека очень просто сделать, очень легко убить и очень трудно дать ему оставаться человеком... Поэтому я тебя не убью. И даже не отшлёпаю. Хотя ты заслужил. Этим пускай твой отец занимается. И если ты честный малый, ты его попросишь, чтобы он тебя высек. А я тебя оставлю наедине с твоими мыслями. Которые, кстати, - Голиаф поднял указательный палец, - как раз самое худшее наказание за все неприятности, которые ты сам себе причиняешь. Понял?
Давид пожал плечами.
- Куда тебе... - сказал Голиаф грустно. - Если бы ты понял, ты бы стал царём... Ладно... Счастливо оставаться.
Голиаф встал, махнул Давиду рукой и поплёлся в сторону филистимлян. Пройдя половину, он обернулся.
- Да, кстати! - крикнул он. - Видел я дочку Саула. Умирать там не за что!..