Ну, че тянуть, пора наверное начинать.

БАБАХ! Лучше всего начать любое дело с хорошего, громкого взрыва — сама Вселенная, говорят, начала с него! Хороший взрыв привлечет и удержит внимание наблюдателя, вызовет напряженный интерес — даже если он слегка нарушит строй и логику повествования.
Наш взрыв случился довольно давно — не так давно как Большой Взрыв, да и мощи в нем было куда меньше — но все равно давно. Дело было так.
Представьте себе горную гряду, высоко над обширной и плодородной долиной. Над узкой скалистой тропой уже висят чистые, яркие звезды, но долина еще заполнена рассеянным светом. Солнце уже скрылось за горизонтом, но все еще озаряет высоко поднявшуюся над долиной крону дерева Гофир. Первый месяц зимы почти завершился, воздух в горах обжигающе холоден, а долина как чаша заполнена белым туманом — и узревший это человек просто обязан почувствовать себя либо властителем мира, либо песчинкой на берегу океана.
Если, конечно, он одет достаточно тепло.
Но одет он был не по погоде.
Итак, по тропе едет замерзший Всадник. Спутники его — уставшая лошадь и пара крепко, но неумело привязанных к седлу единорогов, постоянно дергающих игриво свои поводки. Лошадь от этого останавливается, и Всадник начинает бранить то лошадь, то единорогов, то вообще весь белый, темный и обозримый свет.
Но что лучше звезд пробуждает все самое светлое в душе человека? Разве что закат над морем. Звезды начали действовать и на него. Он посмотрел на небо и вспомнил об оставленной дома невесте.
Всадник испытал острый приступ паники.
«А что я ей скажу?» — спросил он у себя испуганно. — «Здравствуй, милая, вот и я? А она — а где ты был?»
Всадник не видел своей невесты примерно пять лет — запаникуешь! Он повторил свой вопрос, но паника не дала ему ответить.
«Ладно, ладно», подумал он, «главное избежать скандала. Войду и сразу скажу — я люблю тебя!»
— Я люблю тебя! — с выражением сказал всадник. Лошадь нервно ускорила шаг. — Я любил тебя все эти годы не переставая! Каждую минуту, каждую секунду я думаю о тебе. Я смотрел на небо — и видел тебя. Я смотрел на солнце — и видел тебя. Я смотрел на воду — и видел тебя. Я смотрел на других женщин... Не, это лишнее.
«А она мне — и что с того? Но уже не так, в общем, строго», решил он.
Бросив поводья, всадник приложил одну руку к сердцу, вторую устремил ввысь.
— Посмотри на эту... — пошарив глазами, всадник выбрал самую яркую и жирную. — На эту звезду! Для меня, значит, она была тобой. Как недвижима она, так нерушима моя любовь к тебе. Пока она горит — моя любовь...
Звезда моргнула и исчезла. Всадник замер. Еще секунда — и звезда снова появилась на прежднем месте.
— Пока горит она, — продолжил Всадник сбитым голосом, — жарко пылает моя к тебе любовь! Как эта звезда...
Всадник быстро взвесил — не поменяться ли, пока не поздно, на другую, не такую, может, крупную, но понадежнее, и решил пока продолжать как есть.
— Как эта звезда освещала мой путь во тьме, любовь вела меня к тебе!
Всадник вдруг почувствовал рифму и испытал некоторое удовлетворение.
— Я люблю тебя! — крикнул он звезде, и голос его был наполнен восторгом. — Ты мое солнце! Мое сердце! Мой проводник через тьму!
Звезда вспыхнула и начала двигаться, оставляя за собой огненную дугу.
— Ты ведешь меня, а я иду за тобой! — кричал Всадник, не в силах остановиться. Звезда двигалась все быстрее и быстрее.
— Весь мир — это ты, и ты мой мир! — орал Всадник. Небосклон озарился алым и ветер принес тонкий как пение труб звук. — Жарче пламени ада моя любовь!
Единороги занервничали и начали рваться из узлов. Их витые рога одновременно глубоко вонзились в бока лошади и та встала на дыбы, сбросив Всадника на холодный камень.
Не двигаясь, он смотрел на растущую звезду. Лошадь и единороги быстро скрылись, простучав всеми двенадцатью копытами. Пение труб становилось все громче, резче, и наконец превратилось в невыносимый рев.
— На тебе корона моя, и ключи к... — хрипло прошептал Всадник.
Бродячая звезда с оглушительным громом врезалась в скалу, на которой лежал оставшийся без лошади Всадник.
БАБАХ! Вот и взрыв — очень громкий!
Волна раскаленных осколков, жаркого пламени, удушливого дыма и грохота раскатилась во все стороны, заставив содрогнуться горы, долину и небеса. Никто не услышал тихого измученного “Мама...”.

Прошло несколько минут, и небо снова стало бездонно-черным, пыль осела. На раскаленные камни с легким шипением падали редкие снежинки. Некоторое время ничего не происходило, и темно светящийся багровым шрам в скале мирно остывал, тихонько потрескивая.
Затем, вместе с серым утренним светом, посмотреть на случившееся явились трое.