Первым, на старой тележке, запряженной маленьким злобным осликом, появился Священник. Спешившись, он встал на четвереньки и подполз к краю ямы.
— Ой!
Вытащив из-под пухлой коленки камешек, Священник осторожно кинул его вниз.
Камень упал на дно.
Священник подождал еще чуть-чуть, но все равно ничего не происходило.
Священник встал, выпрямился и принялся толстенькой ладошкой счищать пыль со своего балахона. Потом посмотрел на свою ладошку. Побледнел.
Поднеся ее к лицу, он осторожно понюхал. Потом еще раз.
Поднял еще один камень. Потом еще один.
На его пальцах каждый раз оставалось все больше тонкой розовой пыли.
Лоб Священника покрылся испариной.
За спиной его послышался шорох, Священник задрожал и выронил камни — те со стуком покатились к краю провала и весело зашелестели маленьким обвальчиком.
Шорох исходил от огромный, выкрашенного красной краской мохнатого быка, на спине которого, заслоняя восходящее солнце полями своей традиционной огромной шляпы, сидел Левит. Выскользнув из седла, Левит взмахнул полой длинного кожаного плаща и опустился на одно колено.
— Лаванда... — предположил несмело Священник.
— Ландыш. — сказал Левит мрачно.
Его бык ударил нетерпеливо копытом и кратер снова зашуршал. Левит похлопал его по боку, вытащил из-за ремня нож и, положив его на землю, спустился на дно.
Священник достал из-за пояса короткий кинжал.
Шляпа Левита вскоре снова появилась из-за края, а вслед за ней выбрался и сам Левит. В руках он без видимых усилий нес серое от пыли и каменной крошки тело.
— Ээээ... — сказал Священник с недоумением.
— Маловат, — сказал за него Левит, — никогда таких не видел.
— Я видел троих, — сказал Священник, — и оба были... ну, большими.
— Я видел однажды, — сказал Левит, бросая тело на землю, — как снисходит ангел. Сияние, пение труб, молнии, оглушительный взрыв, воронка в земле — все было. Но там был гигантский мужик, c огромными такими крыльями. Они не лежат потом ничком, — Левит носком сапога пошевелил серое тело, — Они встают и говорят — «Мне нужна твоя одежда».
— Так может это не... ну, не ангел? — предположил Священник.
Левит пожал плечами.
— Ангелов, конечно, давненько не падало. — сказал он. — Но небо не валится на случайных прохожих.
Священник приложил руку к груди лежащего на земле.
— Сердце бьется, — сказал он, — но еле-еле.
— Значит так, — сказал Левит, поднимая нож, — если это не он, он где-то поблизости бродит. С этим два варианта — отрезать голову, по уставу, либо просто бросить.
— Я за бросить, — сказал Священник.
— Я те брошу.
Два булыжника одновременно опустились на макушки Левита и Священника.
— Ну вот, — сказал удовлетворенно третий свидетель, — хоть один порядочный человек нашелся. Итак...
Третий развязал обмотанный вокруг лица шарф и с наслаждением вдохнул острым носом свежий горный воздух.
— Тааак...
Пинком выбив из обмякшей руки Левита оружие, третий быстро прошелся по его карманам.
— Человек человеку сволочь, — сказал он грустно бесчувственному телу, — каждый уже норовит всякому бедняге голову отрезать, а то и вовсе бросить умирать своей смертью. И это я тоже возьму, спасибо.
Увернувшись от копыт злобного ослика, третий осторожно поднял с земли обгоревшего и уложил его в тележку Священника.
— Разве все мы не люди? — спросил он у Левита, развязывая его кошелек. — Разве если мой брат пострадал, я не должен отвезти его туда, где он сможет поправиться? Заплатить за гостиницу? И даже, может быть, оставить ему немного денег?
Левит ничего не ответил.
— Меня от вас тошнит! — сказал третий горько, стаскивая с Левита сапоги. — Прогуляешься босиком. Ой мне сейчас погоня не нужна...
Третий огрел ездового быка сапогом Левита и, дождавшись пока тот с ревом скроется за ведущим в сторону перевала поворотом, вскочил на повозку.
— Главное — доброта, — сообщил он напоследок начавшему стонать Священнику, — надо было вас связать, что ли... Трогай, скотина!..
Ослик тронул.