(Обещанное окончание)  ...Итак, шхуна везла кокосы. И кокосы эти довольно неплохо сохранились за те без малого 200 лет, что они пролежали на 5-километровой глубине морском дне. Хотя, конечно, ядра многих из них обнажились, их прочная скорлупа была продырявлена древоточцами, а некоторые орехи и вовсе оказались расколоты. Интересно, что в ядрах кокосов сохранились остатки копры (собственно съедобной “мякоти” кокосового ореха), превратившиеся в липкую белую массу с неприятным сладковатым запахом (при этом сами остатки орехов, а особенно – слои грубых волокон околоплодника, отчётливо пахли сероводородом). При просмотре видеозаписей, сделанных на дне “Мирами”, на некоторых кокосах были замечены коричневые трубки, иногда многочисленные (особенно на порвреждённых орехах). В одном месте трубки торчали из проломленного ядра ореха как букет цветов из вазы. Позже такой орех был поднят на борт “Келдыша”. Полупрозрачные кожистые трубки буквально оплетали его. Они крепились как к остаткам кожуры, так и прорастали сквозь волокна околоплодника – см. рисунок. К сожалению, все эти трубки (так же, как и другие, поднятые аппаратами) оказались пусты – их обитатели давно погибли.

      Тут надо сделать отступление. Я уже когда-то писал про гидротермальные оазисы на дне океана, про жизнь, существующую за счёт органического вещества, созданного хемосинтезирующими бактериями. Кроме гидротерм и холодных метановых сочений хемобиосные цепи питания могут возникать ещё в одном, крайне любопытном, биотопе: на скелетах гигантских водных позвоночных, в наше время – китов, а в былые эпохи, возможно, и плезиозавров с ихтиозаврами. После того, как глубоководные стервятники счищают с упавшей на дно туши всё мясо, в костях скелетов сохраняется ещё много органики, в первую очередь жира. Но стервятникам до него уже не добраться. И что же, пропадать добру? Как бы не так! На костях начинают развиваться бактерии: и те, что разлагают остатки китовой органики, и те, что перерабатывают возникающий при этом сероводород, запуская цепочки хемобиоса. И, точно так же, как на гидротермах, за счёт этих бактерий существуют многоклеточные организмы, в том числе двустворчатые моллюски, вступающие с бактериями-хемосинтетиками в настоящий симбиоз, культивируя их в собственных жабрах. Такие моллюски могут как шубой покрывать кости кита... Но на китовых костях селятся не только моллюски, но и другие представители фауны хемобиоса: погонофоры и полихеты.
      Животные, подобные тем, что селятся на китовых костях, могут осваивать и другие источники медленно гниющей органики. Например, подобная фауна поселилась на судне с грузом бобов, затонувшем в Бискайском заливе: на нём нашли погонофор. И на кокосовой шхуне явно произошло то же самое. Правда, трубки оказались не погонофорные (как я сначала подумал). Уже после, в Москве, специалисты-гидротермальщики определили их как трубки полихет-хитоптерид, а их английские коллеги подтвердили определение. А хитоптериды, между прочим, обычнейший элемент населения гидротерм. Причём встречаются они там не в "горячей зоне" возле чёрных дымов чёрных курильщиков, а на периферии, где идут слабые сочения теловатой воды с сероводородом и метаном.
      И вот они-то, вместе с подходящими бактериями, и поселились на медленно гниющих (в условиях холода и высокого давления воды) кокосах. Нарисовался ещё один мостик между гидротермальной и "фоновой" фауной больших глубин Океана. Штучная, между прочим, находка. И как-то до сих пор толком не опубликованная (хотя упоминалась, это да).