Продолжение рассказа о Пантелееве (из серии о Данииле Андрееве)
Ноябрь 2004
Веду переговоры по телефону с вдовой Пантелеева Ниной Александровной о копировании писем Андреева. Она мне было пообещала, но сначала должна посоветоваться с дочерью, и вот переговорила, а та категорически против выставления на обозрение посторонних писем к отцу. Я убеждала, что это достояние России, а не только семьи Пантелеевых, что письма останутся в их семье, а копии уйдут в архив Андреева. Что благодаря всем документам, собираемым из различных источников, литературоведы и создают полный образ прошедшего по земле гения. Вроде, уломала, но «Я только вам их покажу, больше никому» - это НА на мое преложение подключить к этому делу библиотеку.

Закончила читать книгу ААА «Плавание к Небесной России». Вот хорошая мысль из книги: «Как бы ни отодвигал себя художник на задний план, передавая гармонию мира в картине, в льющемся на него потоке музыки или поэтических строк, он не уйдет от себя самого как инструмента, передающего услышанное. Ответственность заключается в смысле того, чему дает форму художник: Свету или Тьме, работает он во славу Божью или в помощь дьяволу. Ничего третьего на Земле нет, нет никакого самостоятельного существования человека – только Свет и Тьма, Бог и противобог, и человек выбирает между ними». Это «присоединение» к мнению ДА, что некоторым художникам лучше было бы не создавать некоторые произведения (Врубель с его циклом картин о Демоне, композитор Скрябин…)
Позвонила в Москву ААА – отметила ДР ДЛА, рассказала о переговорах с На. Она, опять высоким голосом: «Вчера была презентация моей книги, а сегодня ДР Даниила, собирались друзья, посидели хорошо. Ваш конверт получила, но некому пока прочесть, посмотреть. А дочери ЮИ скажите, чтобы она не беспокоилась – я со всей осторожностью отнесусь ко всему, что касается личности ее отца, эти документы будут у меня лежать, и никто не воспользуется ими без моего согласия. Спасибо вам, Ниночка».

Сегодня с утра поехала к Нине Александровне. Она, оказывается, не Пантелеева, а Василевская – была какая-то несуразица с документами, сгоревшими при немцах, она долго жила по временному паспорту, ее не регистрировали с ЮИ 13 лет, даже ее дети одно время не были записаны на отца (он налог на бездетность платил, имея двух родных детей, но не будучи зарегистрированным с женой). Хорошо поговорили, дала она мне 4 письма Андреева к ЮИ, три – рукописные, одно – на машинке, но с припиской рукой Андреева. Но все это ксерокопии, т.е. оригиналы или ЮИ отослал в Уранию, или они есть в его архиве. НА мне рассказала, что сам ЮИ с 1932 г. рождения, место рождения – деревня (село?) Воронцово под Псковом, это имение как-то связано с Пушкиным (граф Воронцов?). До войны закончил 1-ый класс, потом война, он с матерью партизанил (показала фотографии, на одной Юра лет 9-ти с матерью, карточка сделана немцем-оккупантом). После войны Юра сразу пошел в 5-ый класс, первую четверть закончил с одними тройками, а уже в следующих – одни «хор» и «отл». После 8-го класса поступил в рыбный техникум, потом хотел в школу разведки (в Риге, кажется), сдал экзамены, но не прошел, т.к. выяснилось, что он – сын «врага народа» (Мать Юры была революционерка, работала с Каллантай, но заболела тифом, ее привезли домой, в это село, еще когда она девушкой была, а родители сожгли все ее документы, чтобы дочь из дома больше «на революцию» не бегала, и выдали ее замуж за механика из этого же села. Юра в семье был 5-ый, до него у родителей еще 4 дочери народились). Но с экзаменами сданными Юру из разведшколы не выпустили, а направили в артиллерийское училище (могу в городах запутаться, где он учился). После училища его направили в Баку, и там он столкнулся с очень серьезной коррупцией, и написал об этом в ЦК, а его – арестовали – клевета на Советскую власть – и препроводили сначала в Ин-т Сербского, а потом на три года в мордовские лагеря. Его вызволяла сестра, которая сейчас живет в Эстонии. После лагеря ЮИ и НА часто встречались с еще одним «товарищем по несчастью» - Гудзенко Романом, который жил в Ленинграде. Переписывались, ездили к друг другу в гости, пока Гудзенко не ушел из своей семьи, это так задело ЮИ, что он разорвал с тем отношения. Несколько раз НА проговаривалась, что ЮИ что-то писал («Сядет в это вот кресло, на табуретку машинку поставит и строчит» - «А что он писал? – «А всякие статьи, в газеты, журналы, я не знаю. Я в это не вмешивалась». – «А где сейчас это? Ведь ему, наверное, отвечали, где эта переписка? – «Да вот, Марина никак не соберется разобрать его бумаги». И даже один раз прозвучала фраза, что ЮИ писал книгу. Я тут же уцепилась – где рукопись? Она замолкла, вероятно, недовольная собой, что проговорилась, потом – «Да вот сын должен посмотреть, может, денег достанет, чтобы выпустить». Долго убеждала ее не затягивать, заняться этим всем, хотя бы на первый случай поискать в рукописи места, связанные с Андреевым. Она так смущенно улыбалась: «Да вот, дети, сама-то я не вижу…» Это очень, видно, добрая женщина, маленькая, полненькая, мне фотографии показывала свои, она всю жизнь проработала мастером в парикмахерской («…была мужским, меня весь город знал, все здоровались, Юра велел переучиться на женского – что это, мол, все мужчины с тобой здороваются». Она была очень хорошенькая, муж ее, видно, обожал и лелеял. Она с таким пиететом о ЮИ говорит: «Не знаю, был ли он красивый (а на фотографиях ЮИ – очень симпатичный, даром, что коротенький ростом), но все мне говорили - какой у тебя умный муж!» И еще: «Юра был неверующим Мне говорил – никакого бога нет, это все выдумки. У него столько книг было по всяким религиям. Смотри, говорит, у индусов свой бог, и евреев – свой, у арабов – свой, а как так может быть, если Он – один и тот же, почему все верят по-разному. Просто каждый народ себе своего бога выдумывал». Я и сказала, что, вероятно, ЮИ был очень душевно чем-то наполнен, что не чувствовал потребности в религии. Вот тогда она о его уме и увлеченности сказала, что он и поэзию любил, и мог любой разговор поддержать – много знал. Расстались почти подружками. Хотела ей в залог кольцо оставить, она: «Нет, нет, я вам верю, что вернете».
Вчера отправила заказное письмо ААА с копиями писем ДА к Пантелееву.

Февраль 2005
Почему и «Роза Мира» так понравилась – потому что ТАК раскрыла мир, такие возможности предоставила – уж не говорю об откровениях о строении мира, но слышать, ощущать, видеть, например, стихиалии, воспринимать их как живые, сформировать свои предчувствия и осознать, что не ошибалась, что та березка, около которой вдруг в руке замерло шило – так было больно ее прокалывать (из-за сока) – это не самовнушение, это короткий собственный прорыв в «её» ощущения. Но для меня в произведении очень важна не только составляющая новизны, но и 1) подтверждение моих неясных ощущений, их формирование в четко осознанное утверждение; и 2) совпадение с моими установками, моим уже ранее сформировавшимся мировоззрением.

Январь 2005
Звонила 6-го к ААА, поздравляла с Рождеством. Она сказала, что какой-то общий знакомый Андреева и Пантелеева (назвала фамилию, да я не расслышала) ей сказал, что Пантелеев письма Андреева ПРОДАЛ Урании. Это – шокирующее известие, хотя вполне может быть, в 90-х годах каждая копейка была на счету, вполне ЮИ мог не устоять перед предложением о продаже писем. Оставил себе копии, а сами письма отправил, а потом себя ругал и не хотел об этом говорить посторонним.
Звонила НА (вдове Пантелеева), да, знала она, что ЮИ продал Урании письма Андреева, просто говорить не хотела да и не знает (по ее словам), получил ли Пантелеев за них деньги. Говорит: «Мы всегда хорошо жили, а тут безденежье настало, вот он их и продал, раз покупатель нашелся». Ну, хоть ксерокопии нашлись.

Конец марта 2005
На неделе звонила к Андреевой. 30 марта день памяти Д.Андреева. Звоню – у них почти 10 вечера. Два гудка и опять звонкий голос: «Алё!» Я, после упоминания дня памяти (она: «Спасибо, Ниночка!») объясняю ей, что буду 8-го в Москве и хотела бы с нею повидаться, но так складывается по времени, что я вынуждена ее просить о ночлеге – можно ли? «Конечно, приезжайте, я вас уложу в той комнате». Я извиняюсь и объясняю свою просьбу. «Ничего не надо объяснять, все нормально». Я – ей: «Мы вас не обременим, я вам сварю, мы погуляем, в храм сходим». – «Нет, ничего не надо, я уже давно от прогулок отказалась, мне недавно исполнилось 90 лет, какие прогулки?» Сказала, что днем ее возили на Новодевичье и потом «посидели». В общем, вот - напросилась. Но 7-го перезвоню – остается ли в силе договор, кто знает? Такой возраст! Запасной вариант – сразу ехать в Питер и заявиться в ДО на день раньше – не выгонят же! Конечно, здраво рассуждая, я делаю небогоугодное дело – очень пожилой человек, каждое событие – стресс для сердца, а я тут в гости. Но что делать?! Мне необходимо с нею пообщаться, ей так много лет. Если я упущу эту возможность – может оказаться поздно, она все унесет с собою. Может, меня Бог к ней направляет, если не я, то никто. Мне так необходимо выяснить – были ли знакомы, хоть опосредовано, Цветаева и Даниил Андреев. Вот я и хочу задать эти вопросы – о связях Андреева с его современниками. Ведь и Тарковский с ним в одно время учился на литературных курсах, может, Липкин. С кем из поэтов был знаком или даже дружил АД. Попросить ее почитать стихи Даниила. Короче, пообщаться.