М. Цветаева (продолжение) Февраль2004
Читала прозу Бродского. Очень интересно его мнение: влияет ли горе (неприятности) на всплеск творчества. Он уверен, что несчастье разрушает личность и не может быть источником творчества. Мол, Цветаева до своих несчастий сложилась, как поэт. Будь революция или не была бы, а она все равно была бы огромным поэтом.
Ещё такая мысль : «Искусство и инстинкт продолжения рода схожи в том плане, что оба сублимируют творческую энергию, и потому равноправны». По моему, это «Поэтому» не из чего не следует. Если схожи, то необязательно равноправны. Да и схожи ли? Искусство сублимирует творческую энергию, это приемлемо. Но при чем тут инстинкт продолжения рода? «Дурацкое дело – нехитрое» Какое тут творчество? Одно пыхтение, вызванное инстинктом, и удовольствие, как всякое удовлетворение любого инстинкта. Вот эти заносы Бродского, эффектные, потому что парадоксальные, но настолько однобокие, что диву даешься – сам что ли не видит? И вспоминаешь Цветаеву: чтобы продать рукопись – готова на все. Желтая кофта Маяковского – это чтобы рукописи покупали, ничего больше. А рукопись продать надо, чтобы не думать о быте, чтобы писать и писать. Она осознавала, что является даром для человечества, что ее надо беречь и пестовать, она – рупор.
( Далее )