|
|
Пишет putnik1 (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} putnik1)@ 2011-05-06 19:33:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
ЕРЕСИАРХ
"О джинны, вы ищете там, где не прятали,
поцелуйте за это под хвост моего ишака!"
Ходжа Насреддин
Я, собственно, всегда говорил, что увлечение такой заумью, как метафизика, до добра не доведет, и вызывать джиннов тоже никому не советовал, а если кто не слушал внимательно, пусть пеняет на себя. Если же спуститься с эмпиреев на грешную землю, то коллизия намечается весьма интригующая...
Абольхасан Банисадр, первый президент Ирана, тут помянут всуе: тогда расклады были совсем другие, и вылетел он в изгнание исключительно по итогам борьбы либеральной оппозиции с бородатыми дедушками, у которых было свое видение на будущее Ирана. А вот г-н Ахмадинежад - плоть от плоти этого самого "своего видения", и его конфликт с духовными лидерами, называя вещи своими именами, дело качественно иное. Это не борьба прогресса с традицией, это раскол самой традиции. Аятоллы - идеологи удобного им застоя, полагающие, что революция, построив "Божью республику" в бренном мире, выполнила свою задачу и дальше идти некуда, президент же - глашатай продолжения и расширения Революции с большой буквы, этакий себе Лев Давидович в шиитском орнаменте, выразитель смутных пожеланий расплодившегося сверх всякой меры "базара" нового поколения. Иными словами, дедушки хотят покоя, а мальчик войны, тем паче, что ситуация к этой войне буквально подталкивает.
А поскольку в конкретных условиях Ирана любая идея может быть оформлена только в религиозных тонах, он самым естественным образом начинает нести, - с точки зрения Ислама, даже в сектантском исполнении, - полнейшую пургу насчет точных сроков прихода Махди. Заявляя тем самым претензии не только на права аятолл, которые в таких вещах разбираются лучше, но и на прерогативы самого Аллаха, который, - единственный, - знает все, вплоть до непостижимого. Иными словами, в очередной, далеко не первый раз в истории, истово религиозный и (почти наверняка) верящий в свое избранничество человек, столкнувшись с нежеланием официального духовенства что-то менять, силой вещей и вопреки собственному желанию приходит к ереси. Просто потому, что ведь он прав, такова воля Божья, и это очень просто понять, а кто не понимает, тот, стало быть, - будь он хоть как уважаем, - против самого Господа.
Это очень сложно прочувствовать, недаром же и Гус, и позже Лютер, стоя перед синклитами, чуть ли ни криком молили: "Объясните же, отцы, объясните мне, в чем я заблуждаюсь, и я смирюсь!". Но уж если объяснений нет или они кажутся надуманными, тогда вариантов нет. Тогда - "На том стою, и не могу иначе!", а дальше хоть костер. Или, если с костра получится спрыгнуть, война за настоящее Божье дело. Такие вещи, дорогие френды и не френды, трудно понять по-настоящему если воспитан в рационализме, да и обычный обрядовер едва ли поймет. Однако, думаю, г-н Ахмадинежад уже перешел черту, за которой компромисс еще мог быть возможен. Он может перестать быть президентом, но уже никогда не откажется от веры в то, что время прихода Махди настало. И опирается он не на узкий круг городских интеллектуалов, как некогда Банисадр, даже не на "просвещенных либералов" от Ислама, как Хатами, а на огромный, достаточно темный, но крайне пассионарный (ибо молодняк) социальный пласт, не знающий, чем себя занять и желающий странного.
Иными словами, привычная доселе картина противоречий внутри иранского общества изменилась и на свои круги уже не вернется. Если раньше линия раскола разделяла "ортодоксов", державших страну в уздечке, и "религиозных либералов", время от времени (не без помощи Запада) бузивших "во имя Хатами", но стабильно разгоняемых, то теперь треснула глыба самой "ортодоксии". И какова бы ни была судьба самого Ахмадинежада, пусть он даже (не думаю, но возможно) дрогнет и покается, идея о скором приходе Махди станет идеей, объединяющей всех, кто тоже не прочь порвать уздечку, хотя и с другого конца. Теперь они могут заявить о себе, поскольку имеют идею. Этот принципиально новый расклад, предполагая массу новых сюжетных линий, не только выводит доселе стабильный Иран в совершенно иную политическую плоскость, но и дает всем заинтересованным силам возможность так или иначе вписаться в ход событий. А в том, что эту возможность они не упустят, сомнений нет.
"О джинны, вы ищете там, где не прятали,
поцелуйте за это под хвост моего ишака!"
Ходжа Насреддин
Я, собственно, всегда говорил, что увлечение такой заумью, как метафизика, до добра не доведет, и вызывать джиннов тоже никому не советовал, а если кто не слушал внимательно, пусть пеняет на себя. Если же спуститься с эмпиреев на грешную землю, то коллизия намечается весьма интригующая...
Абольхасан Банисадр, первый президент Ирана, тут помянут всуе: тогда расклады были совсем другие, и вылетел он в изгнание исключительно по итогам борьбы либеральной оппозиции с бородатыми дедушками, у которых было свое видение на будущее Ирана. А вот г-н Ахмадинежад - плоть от плоти этого самого "своего видения", и его конфликт с духовными лидерами, называя вещи своими именами, дело качественно иное. Это не борьба прогресса с традицией, это раскол самой традиции. Аятоллы - идеологи удобного им застоя, полагающие, что революция, построив "Божью республику" в бренном мире, выполнила свою задачу и дальше идти некуда, президент же - глашатай продолжения и расширения Революции с большой буквы, этакий себе Лев Давидович в шиитском орнаменте, выразитель смутных пожеланий расплодившегося сверх всякой меры "базара" нового поколения. Иными словами, дедушки хотят покоя, а мальчик войны, тем паче, что ситуация к этой войне буквально подталкивает.
А поскольку в конкретных условиях Ирана любая идея может быть оформлена только в религиозных тонах, он самым естественным образом начинает нести, - с точки зрения Ислама, даже в сектантском исполнении, - полнейшую пургу насчет точных сроков прихода Махди. Заявляя тем самым претензии не только на права аятолл, которые в таких вещах разбираются лучше, но и на прерогативы самого Аллаха, который, - единственный, - знает все, вплоть до непостижимого. Иными словами, в очередной, далеко не первый раз в истории, истово религиозный и (почти наверняка) верящий в свое избранничество человек, столкнувшись с нежеланием официального духовенства что-то менять, силой вещей и вопреки собственному желанию приходит к ереси. Просто потому, что ведь он прав, такова воля Божья, и это очень просто понять, а кто не понимает, тот, стало быть, - будь он хоть как уважаем, - против самого Господа.
Это очень сложно прочувствовать, недаром же и Гус, и позже Лютер, стоя перед синклитами, чуть ли ни криком молили: "Объясните же, отцы, объясните мне, в чем я заблуждаюсь, и я смирюсь!". Но уж если объяснений нет или они кажутся надуманными, тогда вариантов нет. Тогда - "На том стою, и не могу иначе!", а дальше хоть костер. Или, если с костра получится спрыгнуть, война за настоящее Божье дело. Такие вещи, дорогие френды и не френды, трудно понять по-настоящему если воспитан в рационализме, да и обычный обрядовер едва ли поймет. Однако, думаю, г-н Ахмадинежад уже перешел черту, за которой компромисс еще мог быть возможен. Он может перестать быть президентом, но уже никогда не откажется от веры в то, что время прихода Махди настало. И опирается он не на узкий круг городских интеллектуалов, как некогда Банисадр, даже не на "просвещенных либералов" от Ислама, как Хатами, а на огромный, достаточно темный, но крайне пассионарный (ибо молодняк) социальный пласт, не знающий, чем себя занять и желающий странного.
Иными словами, привычная доселе картина противоречий внутри иранского общества изменилась и на свои круги уже не вернется. Если раньше линия раскола разделяла "ортодоксов", державших страну в уздечке, и "религиозных либералов", время от времени (не без помощи Запада) бузивших "во имя Хатами", но стабильно разгоняемых, то теперь треснула глыба самой "ортодоксии". И какова бы ни была судьба самого Ахмадинежада, пусть он даже (не думаю, но возможно) дрогнет и покается, идея о скором приходе Махди станет идеей, объединяющей всех, кто тоже не прочь порвать уздечку, хотя и с другого конца. Теперь они могут заявить о себе, поскольку имеют идею. Этот принципиально новый расклад, предполагая массу новых сюжетных линий, не только выводит доселе стабильный Иран в совершенно иную политическую плоскость, но и дает всем заинтересованным силам возможность так или иначе вписаться в ход событий. А в том, что эту возможность они не упустят, сомнений нет.
