In memoriam. Память ИКАНА
 

Ровно 145 лет назад (по новому стилю) под кишлаком Икан, в 20 верстах от Туркестана, сотня уральских казаков под командованием есаула Василия Серова в открытой степи остановила основные силы кокандской армии, ведомой Алимкулом-датха, регентом и главнокомандующим войсками Кокандского ханства, и, три дня сражаясь в соотношении 1:200, предотвратила выход неприятеля в тыл войскам Империи. Не было в том бою никаких проблесков военного гения. Только мужество, стойкость, верность присяге и долгу перед Россией...

БАЛЛАДА О ГЕОРГИЕВСКОМ КРЕСТЕ
 
А мы получали Егориев так:
пустыня была седа,
а впереди был Зера-Булак -
река, и значит - вода.

Горнист протрубил пересохшим ртом,
припомнив прошлую прыть;
мы, право, не знали, что будет потом,
кто будет с крестом,
а кто - под крестом...
Нам просто хотелось пить.

Но поручик Лукин прокричал приказ:
мы дошли до приречных мест,
и не хлеб да соль ожидают нас,
а эмирская стая, к сарбазу сарбаз,
сползается скопищем в этот час,
куда не гляди окрест.

Юнкер Розен поднял жеребца свечой,
изгаляясь и в мать и в прах...
А река извивалась кайсацкой камчой
и воняла прокисшей конской мочой,
как повсюду в здешних краях.

У реки и вправду стояла орда,
нависая со всех сторон...
Словно скатка на марше, душила жара
и комком подступали ко рту из нутра
сухари с солониной, что жрали вчера
и водочный порцион.

На истертых ногах мы качнулись к воде,
выжимая кровь из сапог...
Но с пригорка хакнул кара-мултук -
и поручик Лукин матюкнулся вдруг
и фуражкой ткнулся в песок.

Черногривый его не заржал - завыл
(кони тоже умеют выть!)
и ряды сарбазов были пестры...
Но что нам было до Бухары,
если в глотках стоял перегар махры
и очень хотелось пить!

Взрыли пушки-китайки песок столбом,
на куски развалили взвод,
юнкер Розен упал с разрубленным лбом,
толмача Ахметку накрыло ядром
и фельдфебель Устин чугунным бруском
получил отпускной в живот.

Он сучил сапогами, зажав дыру,
и шептал, пока не затих:
"Сыночки, сарбазы ползут, как вши...
Порежут вас до единой души...
Но кто доберется до бей-баши -
спасет себя и своих..."

Мы в кустах залегли, и по нам орда
пробежала, кусты круша.
Было трое нас - и, плюнув на взвод,
я, Ильин Кузьма, да Седых Федот,
сомкнувшись шеренгой, пошли вперед -
к холму, где был бей-баша.

Мы отставших бухарцев крушили вмах,
хрипя матерную бредь...
И дуром, на крике, прорвались к холму -
по крови, мясу, тряпкам, дерьму...
Но эмирская пуля добыла Кузьму,
сократив шеренгу на треть.

Бей-баша стоял на вершине холма,
у зеленого бунчука...
К нам навстречу метнулся чернявый щенок
и Федота - с оттяжкой, наискосок.
И увидел я, как сползли в песок
голова, плечо и рука.

Я мальчишку четко достал штыком,
встал с башою лицом к лицу,
и, смеясь в ответ на гнусавый лай,
я отправил его в мухаметкин рай,
словно чучело на плацу!

А потом зазвенело в ушах - и тьма...
Я очнулся, уже когда
в небе мчался каракуль казачьих папах:
это сотни, застрявшие в Черных песках,
выйдя с фланга, сарбазов втоптали в прах
и на юг бежала орда.

Два усатых казака мне встать помогли,
и утерли лицо, и к реке подвели,
а вода, где кровь и навоз текли,
так была вкусна и чиста...
Генерал-отец, галуны в огне,
перед строем в пояс кланялся мне,
и при всех целовал в уста.

"Не Кузьме Ильину, не Федоту Седых,
а тебе - за то, что живой,
и за то, что что соблюл государев стяг -
крест-Егорий, славы солдатской знак,
увольненье на месяц (гуляй, казак!)
и "катенька" на пропой!"

Так сказал генерал и к могилкам пошел,
на песке оставляя след...
Строй равняя, лежали поручик Лукин,
юнкер Розен, фельдфебель дядька Устин,
половина Федота, Кузьма Ильин,
и толмач-киргизец Ахмет.
...
Что смеетесь, ребята? Не брешет дед.
Был когда-то и я в чести.
Был не промах, а нынче на нет сошел.
Стал один, как перст, и гол, как сокол...
Кто сегодня с монетой в кабак пришел?

Не побрезгуйте поднести. 




Павшие:
Авраамий Абрамичев, сотник
Панфил Зарщиков, урядник
Давид Криков, урядник
Пахом Мишалов, урядник
Ерофей Филиппов, урядник
Тит Овчинников
Климентий Белкин
Николай Мазанов
Самоил Мазанов
Антон Болдырев
Осип Болдырев
Сидор Ковалев
Ермолай Васильев
Фома Темнов
Никон Лоскутов
Фёдор Шапошников
Ананий Парфенов
Макей Арчашников
Куприян Калмыков
Гавриил Жидков
Иван Сыщиков
Максим Сыщиков
Климентий Тюнин
Авдий Камцев
Павел Герасимов
Захар Зузанов
Яков Овчинников
Андрей Романов
Прокофий Романов
Иван Павлов
Иолий Рудомётов
Евстигней Дорофеев
Никита Пономарёв
Евстафий Пономарёв
Осип Марков
Ераст Стариченков
Семён Михеев
Ларион Ларин
Дорофей Портнов
Афанасий Землянушнов
Варфоломей Коновалов
Тарас Парфёнов
Иван Аронов
Дмитрий Киреев
Иван Петров
Семён Волков
Григорий Волков
Григорий Божедомов
Иван Панов
Евлампий Гордеев
Иван Рыгин
Иван Тяпухин
Иван Филимонов
Евпл Бодырев
Александр Тумин
Насыр Фаткуллин
Платон Добрынин
Иван Коптелов
Савелий Ярочкин
Елистрат Корчагин
Григорий Азовсков
Михаил Бахин
Сидор Максин
Терентий Толкачёв
Ермолай Чесноков
Алексей Логинов
Осип Бинднер, фельдшер
Степан Баранников, погонщик

Выжившие:
Василий Серов, есаул
Александр Железнов, урядник
Андрей Борисов
Аким Чернов
Павел Мизинов
Матвей Мостовщиков
Евстафий Синицын
Филипп Кайманщиков
Зиновий Скачков
Евграф Агафонов
Михаил Бакиров
Филипп Шарков
Панкрат Скоробогатов
Евстифий Соболев
Викул Хамин
Гавриил Подлипалин
Андрей Чиров
Фёдор Парфёнов
Михаил Прикащиков
Василий Герасимов
Фёдор Кириллин
Иван Агафонов
Венедикт Панькин
Никита Потапов
Ананий Зевакин
Евстигней Ворожейкин
Федул Мирошхин
Александр Портнов
Василий Казанцев
Иван Кокорев
Емельян Голубов
Савин Горин
Харитон Сластин
Артемий Кочемасов
Василий Парфенов
Шаргай Токмаев
Василий Рязанов
Кузьма Бизянов
Алексей Орлов

Ахмет, толмач

Давид Ебралидзев, артиллерист, унтер-офицер - тяжело ранен
Еким Грехов, артиллерист - тяжело ранен
Богдан Тигипко, артиллерист - тяжело ранен
Василий Огнивов, артиллерист - тяжело ранен


Память и слава!