О чувстве юмора
Рассказали мне нонеча забавную историю.
Жил в Испании в середине просвещенного 17 века некто Бальтазар Лопес. Мужик солидный, кабальеро, не гранд, конечно, но и не последняя шишка в мадридских раскладах. Вел бизнес по-крупному, был одним из ведущих поставщиков сбруи для королевских конюшен и лошадей для королевской гвардии. Соответственно, имел и конкурентов, и завистников. И вот в 1645 году, после деловой поездки за кордон, был он взят по доносу: дескать, из корыстных побуждений водил в Нидерландах дружбу с еретиками и, хуже того, перешел в богомерзкое кальвиново учение. Будучи арестован, ушел дон Бальтазар, однако, в глухую несознанку, а поскольку прямых улик не было, а за дело взялись лучшие адвокаты (благо платить мэтрам было чем), то следствие затянулось аж на 8 лет; бедолагу пару раз даже выпускали под домашний арест, но потом опять закрывали и начинали пытать. Ну и, так карта легла, что в конце концов, когда вывели его все же на процесс, оказался он самой крупной шишкой в "амальгаме", в силу чего на оправдание рассчитывать не приходилось, тем паче, к этому моменту была с треском просрана война, и надо было искать виновных. Короче говоря, 29 июня 1654 года в небольшом городке Куэнка, недалеко от Толедо, был зачитан приговор: 2 оправданы, 47 поимели относительно мягкие приговоры типа на галеры, в монастырь, под плеть и так далее, а 9 "злостных и нераскаявшихся", первым номером среди которых шел сеньор Лопес, получили «вышку». То бишь, смерть на костре. И вот тут-то падре, приставленный к нашему герою для наставления и утешения, начал уговаривать его раскаяться, чтобы избежать поджаривания заживо. Лопес прикинул, что к чему, и "раскаялся".
- Радуйся, сын мой, ты дешево отделался, - воскликнул священник, – теперь, после чистосердечного покаяния, ты чист от грехов, и врата Царствия Небесного раскрыты перед тобою.
- Дешево! - закричал смертник, – святой отец, ты сказал - "дешево"? Между прочим, вся эта бодяга с судами-пересудами уже стоила мне 200 тысяч дукатов. Не кажется ли тебе, что меня облапошили?
Чуть позже, уже стоя на brasero, Лопес (он по статусу подлежал казни последним) с отвращением наблюдал за работой палача Педро де Алкала, который в этот день был не в ударе и управлялся с гарротой крайне скверно, сопровождая каждую казнь критическими замечаниями.
- Педро, - сказал он в конце концов с мягкой укоризной, – мы с тобой давние приятели, поэтому скажи честно: меня ты собираешься душить так же, как этих несчастных? Если да, то будь другом, жги меня заживо...
Наконец дошла очередь и до него.
Когда друг Педро застегнул на шее Лопеса железный воротник гарроты и уже повернул винт в первый раз, все тот же падре, стоящий рядом со стулом, задал последний "стандартный" вопрос: искренне ли и вполне ли раскаялся грешник?
На что уже задыхающийся Бальтазар Лопес вполне отчетливо ответил:
- Святой отец, Вы уверены, что именно здесь и сейчас стоит шутить?

Такая вот история. А уж веселая он или нет, судить не берусь.