Видел я, как это кодло маршировало по Владимирской. Погранец и народ, собравшиеся у табачного киоска лишь пожимали плечами, говоря: "УНА-УНСО. Идиотики!" Вот такое отношение...

чувак посерёдке из контрстрайка вообще-то. у него шеврон сталкерской группировки:)

хотя могу ошибиться;)

Мне кажется, что этих обиженных жизнью психопатов собирают пока за деньги. Но они могут скоро войти во вкус, и это уже пугает. Ещё мне кажется, что организаторы этих истерических вылазок пытаются раздразнить власть, чтобы часть придурков всё же посадили. Тогда можно будет открыть вселенский вой по поводу того, что наступил конец свободе слова. Эти идеи сейчас очень навязчиво стали вбрасываться в общественные тусовки.

"Особым привилеем король Станислав-Август дозволял свободу исповедания православным жителям Украйны. От имени короля и по его приказанию вице-канцлер коронный Млодзеиовский писал внушительные письма униатскому митрополиту и епископам, а также главнейшим украинским помещикам Яблоновскому, Любомирскому и Сангушке, требуя прекращения гонений на православных и законного с ними обращения. Независимо от того Мелхиседеку выданы были из коронной метрики за королевскою печатью копии грамот прежних королей на свободное исповедание православной веры. Это было в феврале 1766 г. Гонения между тем на православных не прекращались во все время путешествия Мелхиседека, продолжавшегося около года. Когда-же с возвращением его начадось в украинских церквах чтение королевского привилея, ограждавшего свободу православия, это с одной стороны, высоко подняло дух народный массы приневоленных пред тем к унии снова возвратились к православию, с другой - довело до исступления их врагов и вызвало этих последних на новые жесточайшие преследования исповедников православия. Польша находилась тогда в периоде полного разложения; то была пора полного бессилия закона и всякой власти не исключая и королевской. Распущенная шляхта цинично глумилась над выданным королевским привилеем, указывая для него самое непристойное назначение; шляхтич Хайновский азартно кричал: <и королю отрубят голову за то, что схизматикам выдал привилей>.
Возвращение к православию только что приневоленных <боем нещадным> к унии сочтено было бунтом, ходатайство Мелхиседека пред императрицею и королем — тяжким преступлением, сам он объявлен бунтовщиком, достойным самой тяжкой кары.
Такой декрет выдан был на него и на всех непокоряюшихся yнии от радомысльской униатской консистории. Видно, упомянутые письма вице-канцлера ценились еще менее, чем королевский привилей. Этим декретом отпавшие от унии священники объявлялись лишенными своих мест и подлежащими строгому телесному наказанию и изгнанию, на непокорные громады налагались огромные денежные штрафы, с обращением их на постройку миссионерского дома и содержание миссионеров унии. И все это должны были привести в исполнение агенты помещичьей власти, под опасением суда латинской консиcтopии... Сам Мелхиседек потребован был к суду униатского официала Мокрицкого. Командам пограничных форпостов на Днепре отдан был строжайший приказ не пропускать никого в Переяслав, сношения внутри в такой степени были стеснены, что, по выражению Мелхиседека, никуда не пускали “а ни человека, а ни жида”. Всякая попытка пробраться к епископу для рукоположения, получения антиминса или иной надобности наказывалась самым жестоким, киев в триста, боем. На одном из таких форпостов схвачен был и Мелхиседек, возвращавшийся из Переяслава, и, после всевозможных личных над ним насилий и издевательств, завезен был в кандалах на Волынь и там, в м. Грудке, замурован в каменной тюрьме, где едва не лишился жизни. Вступившее пред тем в Украину польское войско, так называемая украинская партия, под командою Воронича, навела ужас на все живущее. Начались страшные поборы на войско, народ массами сгоняли на работы в обоз под м. Ольшаной. Воронич рассылал летучие отряды для усмирения бунтующихся, т. е. не желающих принять унии, и карал жестоко. Сопровождавшему Мелхиседека в Переслав сотнику жаботинскому Харьку отрублена голова в конюшне, млиевский ктитор Даниил Кушнир всенародно сожжен в обозе под м. Ольшаной. В тоже время униатской официал Мокрицкий, утвердивши свою резиденцию в Корсуне, с толпою инструкторов и инстигаторов, с отрядами вооруженных козаков, разъезжал по Украйне, брал с бою церкви, ловил монахов и священников, бил их смертно заковывал в железа, забивал в кандалы и под караулом отправлял в Радомысль, где им снова давали по 600 и 800 ударов, бросали в смрадные ямы, заставляли тачками возить землю. Не лучше было и положение мирян: над ними производили неизобразимые и неисчислимые насилия, — иных до смерти забивали, другим рты разрывали, руки и ноги выворачивали. Шляхта и духовенство униатское щеголяли друг перед другом в изобретении мук и казней; буйство, распущенность, необузданное своеволие спорили с фаватизмом и непримиримою злобою.

что юноши, изображенные на фото в тексте статьи, подвергаются всем этим насилиям.

отношения не имеют.Тогда людей таки ДОВЕЛИ.ОЧЕНЬ старались

Про ТОГДА я и не говорю. Но Вы же видели, под какими лозунгами уроды выступают.

"Колиивщина обеспечила доминирование украинской нации в центральной Украине.

- По значимости сравнить с Колиивщиной можно лишь войну за Волынь в 43-м году! Эта война также обеспечила нам доминирование на Волыни и в Восточной Галичине"

Довольно сомнительно-читал, что, наоборот, после разгрома Колиивщины
на правобережной Украине польщизна победила на столетие.

Так называемые “похвалки”, или угрозы безумствовавшей шляхты, довершали смятение и ужас народа. Нередко целым громадам объявлялся смертный приговор, назначался день и час казни, или-же без означения cpoкa грозили всех истребить поголовно. . “Людям смертным страх мечтался, и все лишения имущества и живота ожидали”. По местам действительно готовились к смерти, надевали чистые рубахи, нсповедывались, приобщались, на веки прощались; в других местах поголовно оставляли жилища, уходили в леса, горы и дебри. В глумлениях, издевательствах шляхты и причитаниях при совершении истязаний ясно слышалось, против кого и чего и за что направлялась эта адская, непримиримая злоба и неистовство: “ото тебе бьет благочестие твое”; “о то тоби за государыню, за короля, за св. правительствующий синод, за архиерея и за вся православные христиане”; “а пу-те-ж, нуте лучше того грека”. Били “смертно розками, дисциплинами, барбарами”, били нагаями и киеми, списами и ружейными присошками, руками и ногами, били, пока прочитывалось: Помилуй мя, Боже и Блажени непорочнии, били “духу послухаючи”, т. е. пока душа в теле держалась. А со стороны народа один был ответ: “отнимите у нас жизнь, но мы не хочем быть в унии”. “Пристань, ксиенже, на едность, то велю сейчас из пушек палить”, — говорил комиссар Еаменский Мелхиседеку, попавшему в руки униатов и не раз бывшему уже на волос от смерти; но тот отвечал: “хотя и безвременно пропаду, но за веру пострадаю; на унию-ж не пристану”.

Эта страшная картина народных страданий не изменялась ни на иоту до конца 1766 г., удерживалась в течение всего следующего и в начале рокового 1768 г. Менялись места, лица, действия, но раздирающая душу драма оставалась неизменною вплоть до того момента, когда многострадальный и. многотерпеливый, но разъяренный народ восстал, как лев, в неумолимой мести своей"