In mеmoriam. ДО СВИДАНИЯ, МАЛЬЧИКИ

395 лет назад,
23 апреля 1605 года, после скоропостижной смерти отца, на московский престол заступил его шестнадцатилетний сын
Фёдор, сильный, смелый, талантливый юноша, по оценке Карамзина, "
первый плод Европейского воспитания в России", едва ли не младенчества готовившийся Борисом Федоровичем в просвещённые государи. Все, что известно о нем, позволяет не предполагать даже, а утверждать, что так оно и было бы, поскольку, согласитесь, от мальчишки, уже в 9 лет имевшего собственную государственную печать и собственный, год от года расширявшийся круг державных обязанностей, к 13 годам бегло говорившего на нескольких экзотических для того времени языках, в том числе, судя по некоторым данным, и по-английски, не испытывавшего никаких комплексов перед "немцами", а в 15 лично начертившего первую "правильную" карту России и окрестностей, можно было ждать многого. Учитывая неизмеримо высший в те времена, нежели нынче, фактор личности, не исключено, что в лице юного Годунова страна имела шанс влиться в "европейский концерт" на полтора века раньше, плавно, без имевших в реале невзгод и потрясений. Увы. Спустя всего семь недель взрослые, реально мыслящие люди, тщательно взвесив все "за" и "против" пришли к выводу, что присяга присягой, но златые горы, предлагаемые невесть откуда взявшимся претендентом на престол, таки лучше и удушили шибко умного и самостоятельного мальчишку. Как сообщают летописцы, Федор Борисович дрался с убийцами, один против пятерых взрослых мужиков, почти четверть часа, до последнего защищая мать и сестру. Спустя ровно пять лет,
23 апреля 1610 года, после двух недель мучительной агонии в Москве скончался еще один юноше, князь Михаил Васильевич
Скопин-Шуйский, к 23 годам имевший заслуженную славу лучшего полководца России. Разбивший при Пахре и при Котлах непобедимого кондотьера Ивана Болотникова, а затем, при Калязине, основные силы "тушинского вора", он в глазах войска и народа был уже спасителем, "
отцом отечества" и лучшим из лучших кандидатом на престол. С чем, однако, категорически не соглашались взрослые, реально мыслящие люди - родной дядя, Дмитрий, сам глядевший в будущие государи, и, судя по всему, царь Василий, пришедший к выводу, что "
ум, зрелый не по летам", "
великая сила духа", "
сердечная приветливость" и так далее, это, конечно, очень хорошо, но мальчишка, неважно, что, вроде, никаких планов не строит, стал опасно популярен. В связи с чем, 9 апреля 1610 года, на пиру у Воротынских, устроенном по поводу скорого выступления Михаила Васильевича в поход против войск короля Сигизмунда, идущих на помощь остаткам "интернационалистов", супруга князя Дмитрия приняла неприятные, но необходимые меры, поднеся племяннику, не чающему от тетушки худого, кубок вина с совершенно удивительным вкусом и запахом. Тем самым обеспечив мужу наследование и главнокомандование, а кроме того, избавив деверя от головной боли, Россию от великого полководца на престоле когда-нибудь и окончательной, в чем никто не сомневался, победы вот-вот. Спустя два с лишним месяца, столкнувшись при Клушино с впятером меньшим, почти без артиллерии польским войском, Дмитрий, не дожидаясь, чем дело кончится, бросил армию, обоз, казну, пушки, знамен и даже личный багаж, включая саблю и воеводскую булаву, и бежал с поля боя. Остатки преданной главкомом русской армии разбежались, режим Шуйских пал и к власти в Москве пришла Семибоярщина, очень скоро присягнувшая королевичу Владиславу и впустившая интервентов в столицу. Впереди был последний, самый тяжкий и беспросветный период Смуты...