Каждому свое. То есть, право на мечту имеет каждый, но когда провинциальный нотариус или, скажем, бухгалтер, возомнив себя мессией, начинает воспарять мыслью выше аж лаврской колокольни, это в итоге плохо кончается. Сколь бы благи помыслы ни были. Впрочем, о бухгалтере не будем.

Что же касается нотариуса, то Франсуа Равальяк, 14 мая 1610 года, ровно 400 лет назад, во имя Господа и Франции пыряя кинжалом короля-еретика Генриха IV, едва ли предполагал, что Господу (в отличие от разведслужб Ватикана, Вены и Мадрида) его подвиг глубоко параллелен, а благодарностью Франции будут только аплодисменты парижан, без разницы, католиков или гугенотов, палачам, когда его, отдавшего себя в жертву, начнут рвать клещами на эшафоте. Францию можно понять. Убиенный наваррец при жизни прослыл "лучшим из королей" и "отцом Отечества", для чего, как ни странно, хватило самой малости: всего лишь относиться к людям по-человечески, а главное - покончить с полувековой, вконец изуродовавшей страну смутой, перестав навязывать одной половине населения привычки другой половины и разрешив каждому молиться так, как ему нравится. Единственное, пожалуй, что не получалось у него - уделять внимание семье. А вполне возможно, и не очень хотелось. И то сказать, когда жена дура, корова и стерва, в свободное от спасения Франции время хочется по бабам, а не домой. А зря. Обиженные дуры, коровы и стервы способны на многое, о чем, будь его вера менее крепка, мог был много интересного рассказать Равальяк. Но - самое важное -  дома был еще и восьмилетний Луи, очень  -  чего Отец Отечества, занятый кучей наиважнейших дел, наверное, так и не успел понять, - очень любивший папу. Так любивший и так сильно хотевший быть на него похожим, что, почти пополам сломанный мамашей и её итальянским "хобби" по фамилии Кончини, все же (хотя, может быть, сыгралироль и добрые наваррские гены) нашел в себе достаточно "генриха", чтобы в 15 лет покончить с ожившим бардаком, после чего, поняв, что силенок не хватает, передать отцовское дело в надежные руки кардинала, целиком отдавшись тому, в чем он, Людовик XIII, реально был силен - поэзии, музицированию и балету. И весьма преуспел. Единственное, пожалуй, что не получалось у него, "доброго короля" и "Друга Отечества",  - уделять внимание семье. А  вполне возможно, и не очень хотелось. И то сказать, когда жена, хоть и не корова, но  стервозная дура, в свободное от духовного развития Франции хочется куда угодно, но не домой. А зря. Поскольку дома его ждал сынишка, тоже Луи, и, наверное, уделять ему побольше времени было важнее всего прочего. Ибо человек, как известно, не просто смертен, но смертен внезапно, и когда 14 мая 1643 года, ровно через 33 года после гибели отца, "добрый король", незадолго до того схоронивший своего великого министра, скончался, четырехлетний наследник вместе с Францией оказались в руках стервозной дуры, тоже не без  итальянского "хобби". Правда, это хобби все же мышей ловило лучше бабушкиного, но поровну между бюджетом и карманом, так что, кабы не добрые наваррские гены, кто знает, как бы потом карта легла...