In memoriam. НАРОДНАЯ ВОЛЯ



1080 лет назад, 23 июня 930 года от Р.Х., спустя два месяца после того, как Гримур Торопливый, обойдя весь Ледяной остров, назвал наилучшим местом для Alþingi - общих собраний Лавовую долину на северном берегу озера Тингвадлаватн, лежащую в двух днях пешего хода от хутора Рейкьявик, стоящего близ юго-западного побережья на Þingvellir - Поле Собраний, как повелось с тех пор её называть, собрались для решения вопросов, важных для каждого, hæf («правомочные») - все взрослые мужчины острова (взрослым считался всякий, живущий отдельным от отца хозяйством, либо хотя бы раз сходивший в вик, либо просто имеющий детей), а также вдовы, не имевшие мужа и не вернувшиеся под отеческий кров, предпочтя долю глав семейств. С того дня и повелось. Ежегодно, в конце июня, когда под пришедшее, наконец, тепло подрастала трава, со всей Исландии шли на Þingvellir  люди. Сперва, дней за десять до прочих, собирались goðar - жрецы и выборные «председатели» округов, члены Lögrétta – подготовительной комиссии, предварительно обсуждавшие законодательные инициативы, разработанные на хуторах за зиму и приводившие в приличный вид формулировки. Только обсуждавшие и уточнявшие; упускать какие-либо предложения запрещалось категорически. Затем приезжали уже и законодатели, как правило, целыми семьями, так что для младших и женщин дни сессии прекращались в уникальное, лишь раз в году случающееся развлечение (скальды, певцы, скоморохи). А также и в ярмарку, ибо под тинг подгадывали свои визиты заморские купцы. «Правомочные» же собирались вокруг Rokk Lög, Скалы Закона, с которой к ним обращался segjalög – «законоговоритель», избираемый на три года глава Lögrétta, не имеющий никаких политических прав старец, заслуживший столь высокую честь безупречной репутацией и зычным голосом, но , главное, знающий наизусть (записаны они были только в 1117-м) законы, принятые всеми предыдущими тингами. Законопроекты обсуждались, уточнялись с учетом предложений, затем утверждались или отвергались большинством, и с момент принятия становились обязательными к исполнению. Все. От мелких, типа по сей день действующего запрета на вывоз с острова лошадей, до судьбоносных. Например, в 1000-м segjalög Боргейр Муннарссон, кстати, язычник, заявив, что «Если споры об имени Одина несут вражду, пусть лучше он возьмет себе иное имя», предложил островитянам принять христианство. Исчерпав повестку дня, парламент превращался в верховный суд, разбирая тяжбы и вынося приговоры за преступления, совершенные в период от июня до июня. Недовольные законами, решениями и приговорами, конечно, были, но ослушаний практически не случалось – ни армии, ни судебных исполнителей на острове не бывало отродясь, но все знали, что в одну из длинных зимних ночей хутор нарушителя обязательно посетит сводная делегаций представителей других хуторов. Вот, собственно, и все. От себя добавлю: кто бы что ни говорил, но я всей душой за демократию. Если по лекалам старой Исландии. Никак иначе. И даже не спрашивайте, почему.