In memoriam. СКАЗКА ДЛЯ ДЕВОЧЕК



Давным-давно, в некотором царстве, в некотором государстве, жили-были король с королевой. Звали короля Людовиком, был он родом француз из Анжу и было у него две короны, одна польская, другая венгерская, которой он дорожил больше, и еще аж три дочери, Екатерина, Мария и Ядвига, все как на подбор, умницы и красавицы, а сыновей не было. Так что наследницами считались девочки. Благо, в Венгрии лилии пряли, а в Польше, хотя и нет, но и смуты, связанной с дележом короны между панами, никто не хотел. И все бы хорошо, но в один злой день непонятно отчего умерла старшая королевишна, Екатерина, папина  любимица, а вскоре, не пережив горя, умер и папа. По идее, обе короны отныне  принадлежали  Марии, и венгры, любившие покойного короля, ничего не имели против, однако польские паны с этим согласны не были, поскольку покойник при жизни Венгрию холил и лелеял, а Польшу держал в черном теле, высасывая соки. Так что привезли девочку Ядзю, одну из двух оставшихся в наличии красавиц и умниц, в стольный град Краков, поселили в прекрасном Вавеле и стали думать-гадать, кого звать в мужья, поскольку без мужа дети не рождаются, а наследник державе необходим. Не предполагая, что для самой Ядвиги все уже решено. Она с детства была помолвлена с Вилли,  Вильгельмом, сыном эрцгерцога Австрии, дружила с ним, очень его любила и никого кроме своим мужем не видела. Вельможные паны, однако, считали иначе. Любовь, конечно, дело хорошее, но если уж унию с Венгрией решено разорвать, то какая там Австрия? Не нужен нам кузнец. А нужен нам Ягайло, великий князь Литвы. Ну да, сильно старше, дикий человек, убил дядю, тетю, забил в колодки кузена, якшается с татарами и вообще, кошмарное дело, православный, да и то сомнитлеьно, потому что сын злостного   вероотступника, ну и что? Зато воинов имеет много, амбиций тоже и, как доносят, вполне управляемый. Оставалось только уговорить принцессу. А вот с этим были конкретные проблемы. Тем паче, что и Вильгельм тоже любил. И корону, конечно, терять не хотел, не без этого, но все-таки было ему всего 15 лет, в такие годы короны все же на втором месте, так что он примчался в Краков с единственным слугой, не глядя на предупреждение: приедешь – замочим. А примчавшись, сумел дать знать о себе: я, мол, тут, плюнь на все и поехали в Вену. И Ядвига плюнула. Подняв на дыбы отряд личных, еще папой приставленных и слепо преданных ей телохранителей, отчаянная девчонка с мечом в руках вырвалась из замка и задержать её сумели уже на полпути к месту встречи. Но задержать-то задержали, а насильно на трон не посадишь. И шантажировать арестованным женихом тоже не получилось, сразу сказала: пальцем тронете, уйду в монастырь. В какой-то момент, правда, показалось, что дело идет на лад: Вильгельму предложили деньги, после отказа – большие деньги, после повторного отказа – очень большие деньги, даже очень-очень большие, и на этом юный Габсбург (все-таки немец) сломался. Взял и сгинул. Даже не поцеловал. Но радоваться было рано. Потрясенная девушка таки решила уходить в невесты, если не Вилли, то Христовы. От одного имени Ягайлы её, похоже, уже трясло, не потому даже, что не нравился, она его еще и не видела, но – достали. И ушла бы, несомненно, оставив Польшу в очередном накате раздрая, кабы не кардинал Томаш, на коленях умолявший её, подобно древним мученикам, пожертвовать собой во имя торжества святой католической веры в краю литовских идолопоклонников и русских схизматиков, тем паче, что ее милый оказался предателем и мудаком. В конце концов, Ядзя сдалась. С этого дня она, большая модница, считавшаяся красивейшей девушкой Европы, никогда больше на надевала ни ярких нарядов, ни украшений. Только монашеская одежка и мягкая (маленькая уступка женской слабости) власяница под ней. Но к алтарю с литовцем пошла. Более того, нашла с ним общий язык. Непонятно, правда, какой: она знала польский, венгерский, французский, итальянский, латынь, он – только литовский и русский. Но точки соприкосновения, судя по летописям, появились. В отличие от любви. Вернее, Ягайло любил, и очень любил (он тоже перестал носить цветные наряды, бросил пить и даже, никогда ни во что не веривший, выстаивал по несколько месс в день). Ядзя, судя по всему, всего лишь терпела. Пока в ночь с 17 на 18 июля 1399 года, не дожив и до двадцати шести, не умерла родами вместе с мертворожденной дочерью. Ягайло, судя по летописям, бился головой об стенки. Вряд ли из опасений потерять корону; права его, конечно, стали зыбче зыбкого, но, с другой стороны, полякам очередное бескоролевье тоже не улыбалось. Так что, скорее всего, и вправду любил. Со временем женился, конечно, без этого нельзя, и даже трижды, но детей получил уже на исходе восьмого десятка, так что уже неведомо своих ли, хотя из государственных соображений никто сомнений не высказывал. В любом случае, дошедшая до нас фраза "Ядвига унесла мое счастье", - говорит о многом. К слову сказать, позже Ядзю объявили святой. Но это уже политика, а потому неинтересно...