In memoriam. ОГОНЕК И ПУБЛИЦИСТЫ



Одному Богу известно, действительно ли странноватые восточные сектанты устроили Magnum Incendium Romae, великий римский пожар, начавшийся 1946 лет назад, вечером 18 июля 64 года по Р.Х. на рынке юго-восточнее Большого Цирка и за полную неделю полностью уничтоживший 4 и почти напрочь опустошивший 7 из 14 кварталов Вечного Города, не очень пощадив и слегка уцелевшие три, или их в самом деле назначили крайними при разборе полетов, или, наконец, прав был А. Б. Ранович, знаток весьма авторитетный, полагая, что весь этот сюжет вообще позднейшая вставка «имевшая целью освятить ореолом старины легенды о мучениках», да не так уж оно меня волнует. Интересно другое. По устоявшемуся мнению, истинным поджигателем был, как известно, император Нерон, жаждавший острых ощущений и, по свидетельству Светония, после известия о пожаре, облачившись в театральные одеяния, выехавший в сторону пылающего Рима, где, остановившись на безопасном расстоянии, играл на лире и декламировал поэму о гибели Трои. Чистый кошмар, да. Однако же есть и другое описание событий, данное Титом Ливием. Согласно его данным, император уехал на виллу в Анций (неблизкий, кстати, свет) за несколько дней до начала пожара. А получив (к исходу первых суток) весть о беде, тотчас рванул в горящую столицу, где в рекордные сроки, не жалея собственных средств (Капитолий, где хранилась казна, пылал, как свечка) сформировал спасательные команды, приказав в первую очередь спасать людей, кем бы они ни были. Более того, сам активно участвовал в работах, изрядно при этом обгорев, а после усмирения огня открыл для оставшихся без крова людей свои дворцы, параллельно предприняв всё необходимое, чтобы обеспечить снабжение города продовольствием и избежать голодных смертей среди выживших. Такие вот разные точки зрения. Кому верить? Мнение имею, но навязывать не стану. Скажу лишь, для сведения, что Тацит был современником и, в общем, очевидцем событий, хотя и слишком маленьким, чтобы помнить тонкие нюансы, но росшим в кругу людей, несомненно, еще не один год обсуждавших и само событие, и ходившие слухи, а «Историю» писал, уже пребывая на заслуженном отдыхе, вдали от всякой политики. Светоний, напротив, в отличие от «флавианца» Тацита, о пожаре знал только с чужих слов. Зато в real-politik сидел по уши, входя, совсем чуть-чуть, в ближний круг Антонинов, сумевших, наконец, примирить принципат с сенатом, весь предыдущий век боровшимся с императорами за полномочия. Почти идеальное отражение элиты своего времени, был он плоть от плоти сенаторов, отцы которых организовали заговор против весьма популярного в народе Нерона, и, прямо говоря, не столько историком, сколько блестящим, не за вознаграждение, а по дружбе и родству душ публицистом, идеологом династии, крайне заинтересованной в обосновании своего, а не чьего-нибудь права на власть. Из чего, на мой взгляд, и следует исходить. И, кстати, казалось бы, причем тут Сталин?