In memoriam. БЕДНЫЕ ОВЕЧКИ



Все, кто предполагал, что сегодня, в  436-ю годовщину парижской ночи Святого Варфоломея, не какой-нибудь, а той самой, случившейся 24 августа 1574 года от Р.Х., я заведу разговор о том, что, типа, а вот в "варварской" России даже при Грозном ничего подобного не было, таки уже попали не туда. То есть, ничего подобного и вправду не было, так что Иван Васильевич имел все основания выразить в письме императору Максимилиану II свое справедливое «возмущение» такой богопротивной, «не судив, опалы, и той не сказав», расправой с подданными, но это само собой подразумевается, так что поговорить хотелось бы совсем о другом... 

Пытаясь разобраться в сути тех многократно описанных  золотыми перьями Европы событий, следует все же, несмотря на их обаяние, понимать некий крайне важный нюанс. Ортодоксальное христианство (в том числе, естественно, и католичество) постулирует, что Бог не программирует человека изначально, но дает ему свободу выбора и человек волен сам, своими деяниями решать, куда после смерти тела отправится его бессмертная душа. «Протестантская этика» совершенно противоположна, согласно её аксиомам, судьба каждого заранее определена свыше, а угодна его жизнь Творцу или нет, определяется уровнем успеха при жизни. Иными словами, что бы ни делал богобоязненный протестант, если он богат и успешен, значит, угоден Богу, а если беден и неудачлив, значит, отвечает за какие-то грехи и должен терпеть, уповая на милость Божию, но, ежели все же добъется успеха, неважно, какими средствами, но при этом избежав наказания, то, стало быть, Господь простил. А если не сумел, так, получается, полный был негодяй, и Всевышний грешника наказал. То есть, проще говоря, можно все, а те, кто слаб, беден или даже силен и богат, но, волею Божьей, не имеют мушкетов, обречены служить тем, у кого, волею Божьей, мушкет есть. Понимая это, уже не слишком удивляешься, скажем, тому, что в «католической» Америке именно Церковь встала на защиту туземцев от светских беспредельщиков и добилась признания их полноценными людьми, в результате чего континент южнее Рио-Гранде остался наполовину индейским, а севернее этой реки коренное население превратилось в забавный раритет. Что еще почти два века назад отметил и проницательный Алексис де Токвиль, написав, что «Несмотря на беспрецедентные злодеяния, испанцы, покрывшие себя несмываемым позором, не только не истребили индейцев, но даже не запретили им пользоваться равными правами. Англичане в Северной Америке с легкостью добились и того, и другого». Равным образом, не поощряла католическая церковь и суеверий, вплоть до позднего средневековья запрещая веру в ведьм и колдунов, как «непростительное и скверное суеверие». Нет, разумеется, бедными овечками святые отцы не были ни в коем случае, и заподозрив где-либо возможность контакта с Дьяволом, выжигали скверну, не считаясь со средствами, как в зараженном пост-манихейством Лангедоке, однако целью таких акций все-таки являлось либо «очистить» души, дав им шанс все же попасть в Рай, либо вернуть выживших к Свету, опять-таки дав шанс.

«Протестантская этика» такого не предполагала. Напротив, в своей «священной борьбе» с «кровожадным папизмом» практически сразу после возникновения далеко переплюнуло его. Уже самые первые протестанты-«практики», чешские гуситы, добившись того, чего хотел их наставник, добрый и чистый сердцем магистр Ян, мечтавший всего лишь об «очищении Церкви» и упразднении привилегий духовенства, начали, называя вещи своими именами, грабительские походы в «языческую» Германию, добираясь аж до Любека. Точно так же и позже, после Лютера, умеренные и аккуратные штудии доктора Мартина спровоцировали лавину смут, насилий и диких зверств, вызванных, помимо прочего, стремлением крайних протестантов строить жизнь не по смыслу Священного Писания, как у католиков, а по точной его букве, фактически вернувшись на 3 тысячи лет назад. И даже Жан Кальвин, сделавший Женеву «обителью мрака», где поводом для тюрьмы были излишне яркая одежда и умение играть на скрипке, а основанием для костра – минимальнейший намек на несогласие с «генеральной линией», не был самым радикальным из наставников. Возвращаясь же конкретно к Франции, достаточно отметить, что Варфоломеевская ночь, что не всем известно, была там первым случаем массового забоя иноверных католиками, но отнюдь не первым случаем с момента начала гугенотских войн. Еще лет за 40 до «кровавой свадьбы»,  в Ульме (это, правда, Германия) лютеране разрушали церкви с помощью упряжек лошадей, убивая всех, кто пытался мешать. В 1555-м в Вале (это уже Франция) тела заподозренных в тайном исповедовании католицизма выкопали из могил и вздернули на виселицах, в 1556-м, в Валансьене, «...гугеноты врывались в церкви, крушили все, избивали прихожан, а многим даже причинили смертные увечья». Последнее и самое масштабное избиение католиков гугенотами случилось всего за три года до ночи Святого Варфоломея, на ночь Святого Михаила, в Ниме, и эти массовые убийства даже вошли в историю (можете проверить) под специальным названием «мишеляды».

Можно, конечно, списывать все эти эксцессы на грубость нравов, упирая на то, что протестанты, пусть и жестокими, но соответствовавшими нормам эпохи средствами добивались «свободы совести и вероисповедания», и ничего больше. Только вот не так это, совсем не так. Сохранилась масса документов, подробно разъясняющих, чего им было нужно. А нужно им было ни много, ни мало, оставаясь формально подданными короля, в своих зонах жить, не подчиняясь ни королю, ни королевским законам. Согласно договорам, которые были подписаны (!) и отменены только при Ришелье, в «гугенотских» областях вводились собственные администрации, собственные правовые нормы и даже собственная финансовая система; что же касается «свободы совести», то протестанты требовали для себя права исповедовать свои воззрения на всей территории королевства, католикам же, оказавшимся в их «сфере влияния», хотя бы даже только проездом или по торговым делам, исповедовать свою веру запрещали и явно, и тайно. Когда же такие, дикие, в общем, требования были отклонены, гугеноты начали открытую войну против власти. Причем, исходя из того, что «братство по вере» приоритетно, а гражданство вторично. То есть, опираясь на поддержку Нидерландов, а также Англии, даром, что традиционного врага, но зато «не подчиняющегося римскому антихристу». Лондону (учитывая еще и фактор Марии Стюарт) от этого была прямая польза, так что курировать французское направление было поручено аж сэру Николасу Трогомортону, одному из основателей той самой британской разведки, автору концепции, предполагающей, что «при умелом ведении дел» Елизавета I «окажется в состоянии стать арбитром и правителем всего христианского мира». В 1562-м дело дошло уже не просто до получения субсидий, а до прямой интервенции англичан в Гавр, где их радостно поддержали «собратья», и ситуация была исправлена лишь после присылки вспомогательных войск Испании. Примерно в это же время, что ни секрет, адмирал Де Колиньи готовил и похищение короля с целью «передачи его собратьям ради торжества общего дела». А после Сен-Жерменского мира он же оказался единственным членом Королевского Совета, едва ли не в ультимативном тоне требовавшего разрыва отношений с традиционным союзником – испанцами – и объявления им войны в союзе с Англией, мятежными Нидерландами и протестантскими княжествами Германии. Интересам Парижа такая война противоречила категорически, однако колоссальные деньги, ассигнованные «братьями по вере» на две гражданские войны, необходимо было отрабатывать. Поскольку королева твердо настаивала на мире, а соблазнить короля воинской славой вопреки мнению матери было проблематично, обычными мерами обойтись не получалось.

На сегодняшний день, в свете новых документов, обнаруженных в конце 20 века, подавляющее большинство исследователей склоняется к тому, что знаменитое «донесение де Бушевана», агента королевы в ближайшем круге Колиньи, вполне соответствует истине. По всему получалось, что на проведенном тайном совещании (о нем знали многие) адмирал обсудил и утвердил с другими лидерами гугенотов план захвата Парижа, занятия Лувра и ареста короля, а в первую очередь, естественно, королевы. Переворот, по информации де Бушевана, предполагалось осуществить в понедельник, 26 августа, после прибытия отрядов де Ками и д'Арже. Позже Екатерина Медичи уверяла, что «необходимость была» в устранении лишь нескольких лидеров гугенотов, в первую очередь, естественно, Колиньи, державшего в своих руках основные нити связей с Лондоном и Амстердамом. Но пятничное покушение Гиза, как известно, прошло не совсем удачно, адмирал хотя и пострадал, но не потерял способности руководить; даже после посещения его королем и королевой, в течение всей 23 августа гугеноты в качестве «цены забвения» выдвигали все более неприемлемые требования, параллельно концентрируя силы в ключевых точках столицы. В конце концов (это  тоже можно считать доказанным) католикам оставались считанные часы на организацию превентивного удара. Отсюда и ночной набат, поднявший напуганных  горожан, отсюда и все остальное, на что и в более ранние, и в более поздние времена парижский плебс был куда как горазд.

В целом, можно утверждать, что «совершенное в отношении адмирала и его сообщников учинено не из ненависти к новой религии, не для ее искоренения, а как наказание за подготовленный ими злодейский заговор». То есть гугенотов в Париже резали не за «вероотступничество», а за измену.  Государственную. Многократную и во всех видах. Причем была акция спонтанным, превентивным ударом по военному и политическому руководству иностранной агентуры, стремившейся, в сущности, к уничтожению государства. Однако очень скоро, благодаря усилиям протестантов, ночь 24 августа 1572 года начала обрастала «подробностями»: дескать, она была спланирована семью годами раньше. Как известно, была запущена версия и о короле, лично стрелявшем король лично стрелял из аркебузы по «добрым подданным» (чего в помине не было), и о королеве, якобы за год до событий еще и отравившей Жанну д'Альбре, мать Генриха Наваррского. Последнее обвинение, кстати, давно опровергнуто итогами эксгумации - дама, кроме туберкулеза, имела еще и абсцесс правого легкого плюс опухоль мозга (да и вообще версия о Екатерине-отравительнице еще в в 1901 году убедительно опровергнуто доктором Жаком Нассом). Впрочем, излагать основы теории «черного пиара» в мои планы не входит…