In memoriam. НОМЕНКЛАТУРА



Доведись Низамаддину Мир Алишеру ака Навои, родившемуся 570 лет назад, 9 февраля 1441 года, познакомиться с Леонардо или Энео Сильвио Пикколомини, что по времени было вполне возможно, хотя в плане расстояния и затруднительно, они бы, 100%, не только нашли бы общий язык, но и стали бы не разлей вода. Ибо был Мир Алишер фигурой в самом высшем и точном смысле слова возрожденческой, а уровнем не уступал никому из прославленных европейских современников. Поминать о величии его, как поэта, нет нужды, тут все и так ясно, для меня же особо в этом смысле важны мнения падишаха Бабура, стихослагателя наивеличайшего, и султана Сулеймана, поэта скверного, но ценителя поэзии не менее тонкого, чем, скажем дорогой vitvto@lj. Собственно, тюрки, во всяком случае, которые повосточнее, вообще обязаны ему, как земля колхозу, поскольку именно Мир Алишер, с младых ногтей говоривший на фарси, впервые показал и доказал, что язык степей - не якась там теляча мова, а явление культуры, тучная почва, способная взращивать дивные цветы. А кроме всяких литератур, филологий, философий и прочих игрушек из хрустальных замков, был он еще и крупнейшим государственным деятелем, чиновником высшей категории, две трети жизни тусовавшимся на самых-самых верхах, причем, будучи другом детства Хусейна Байкары, фактически правил государством, восстановив его с нуля, и пока султан меньше пил и меньше слушал дуру-жену, все шло совсем хорошо. Даже потом, когда, почти спившись,  совсем попав под каблук и натворив делов, постаревший властитель, слегка придя в себя, ужаснулся содеянному и вызвал друга детства из ссылки (ну как ссылки... от руля богатейшей провинцией государства), Мир Алишер ухитрился как-то исправить то, что набуянилв его отсутствие последний великий потомок Тимура. И лишь когда его не стало, из рук пустившегося во все тяжкие, стремительно состарившегося султана полетело все. А еще, по воспоминаниям решительно всех, писавших о нем, как современников, так и потомков, как поклонников, так и завистников, Мир Алишер, 32 года с небольшим перерывом занимавший пост премьер-министра, 29 лет - министра финансов и главы казначейства, 28 лет - министра строительства и 24 года министра культуры и просвещения, никогда, - ни разу! - не взял взытки, не запустил руку в казну и не воспользовался случаем трудоустроить кого-то из своих многочисленных племянников, поясняя, что "они прекрасные молодые люди, но для державной работы не годны". И вот это уже, откровенно говоря, ни в какие ворота не лезет. Память и слава!