|
|
Пишет putnik1 (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} putnik1)@ 2011-03-07 16:29:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
In memoriam. УРОК ДОБРОТЫ
"Если добрый ты,
То всегда легко,
А когда наоборот, -
Трудно"
Аркадий Хайт
Если помните, дорогие френды и не френды, шла у нас недавно речь о рабстве на Руси. Линковать на тот материал не стану, не к месту, а кому интересно, сам найдет под тэгом «ликбез». Напомню лишь, что поводом стала активность грузинского блогера из числа «неистовеньких», замечательного, в частности, и тем, что активно пиарит любую гадость, годную, как ему кажется, для марания прошлого России. Ну, соответственно, ежели попадается мне под горячую руку, получает по ушам. Однако, поскольку туда, где пасется сие создание, заглядываю я редко, не унимается. Вчера вот отличился снова. Нашел на родственном, украинском, правда, форуме отрывок из известной книги пастора Якоба Ульфельдта "Путешествие в Россию" и радостно потащил в норку. Где его, ясен пень, одобрили. Однако (есть же и в норках здравые умы!) предупредили (#62973 Anders): дескать, жди теперь, Рол, "в течение 24 часов". Ну что ж, на то и здравые, чтобы помнить насчет "не буди лихо". В одном только, при всей здравости, ошиблись: писать, что в эпохуУльфельдта "европейцы вообще друг в друга говном кидались а при королевских дворах еще и испражнялись друг на друга" я (хотя это чистая, даже смягченная правда) не стану. Потому что плохое ищут и о плохом пишут люди злые и глупые. А я умный и добрый. Значит, и расскажу о хорошем. Благо, и повод есть: 528 лет назад, 7 марта 1483 (хотя Дэвид М. Лэнг считает, что 1492) года, в Москве впервые приняли на высшем уровне посольство из Грузии...
Бляди и посольство
Сперва, однако, сделаем отступление и попробуем понять, что же все-таки шокировало почтенного датчанина.
Срамное поведение русских.
"К нам всякий день приходили гудошники, разыгрывали комедии на свой лад, часто среди представления они обнажали зады и показывали всем срамные места тела, вставали на колени и поднимали зад кверху, отбросив всякий стыд и робость. То же самое иногда делали и женщины. Однажды, находясь на площадке перед нашим домом вместе со своими многочисленными слугами, мы увидели в соседнем [доме] женщин, которые задирали вверх одежду и показывали нам в окне срамные [части тела], как передние, так и задние; высовывали из окна голые ноги — поочередно то левую, то правую, и зад, и другие [части тела], не смущаясь присутствием приставов".
Итак, почтенному пастору не по нраву номера уличных скоморохов. Ясно. Небогоугодное дело, как ни кинь, языческое. Но вот насчет женщин автор явно горячится. Расселением послов принимающая сторона не занималась (деньги на постой, - о том помянуто, - им выделили из царской казны, но снимали дом они сами), так что если датчане, решив сэкономить на покупку мехов, поселилисьне где-нибудь, а в тогдашнем московском варианте нынешнего амстердамского "квартала красных фонарей", так тут им никто не доктор. Для борделей такое поведение персонала более чем естественно, а в Европе и вовсе в порядке вещей. Девочки у себя не хуторе, девочки работают, демонстрируют товар, скажем так, лицом, и "стесняться приставов" им нечего. Вообще, непонятно, на что товарищ жалуется. Нормальные люди снимают дома в нормальных районах.
Каков государь, таковы и подданые.
"Как ведут себя эти варвары, ты можешь заключить даже из того, что все, что бы они ни говорили, они считают незыблемым и твердым и, более того, они при переговорах не позволяют возражать себе, не придерживаются никакого порядка, но говорят необдуманно обо всем [сразу], бросаются то туда, то сюда, смотря по тому, что придет им в голову, не удостаивают внимательно выслушать [чужие] слова, перебивают и, по греческой пословице, действуют в своих интересах, рассматривают только то, что предлагают сами; а если предложат что-нибудь, что им не нравится, они говорят, что это вздор и не имеет никакого отношения к делу; они думают хорошо только о себе и остальных по сравнению с собой считают ничем. На основании этого справедливо можно сказать: “Среди хороших ты будешь хорош, среди дурных — дурен”. Да и их князь отличался таким гордым и надменным нравом, что без конца поднимал брови, выпячивал грудь, раздуваясь всем телом, в особенности когда выслушивал свои титулы. Больше всего подходит сюда поговорка: “Каков властитель, таковы и нравы его подданных”.
Оказывается, «эти варвары» ужасны тем, что ведут переговоры напористо, в жесткой манере, твердо стоят на своем, отстаивая свои интересы и не позволяя уводить разговор в сторону, а глава государства нехорош, поскольку держит дистанцию, не позволяет европейцам фамильярничать, да еще и строго придерживается дипломатического протокола. Ничуть, правда, не более строгого, чем принятый при тогдашнем дворе Англии, а тем паче, Испании, но все равно ж нехорошо. Мог бы, встречая культурных людей, вести себя скромнее; не «выпячивать грудь», а сутулиться. Да и поклониться не мешало бы. А то ведь, никакого уважения и дурной пример подданным…
Посольство и бляди
Ну и хватит. Давайте все-таки о хорошем. Приехало, как было уже сказано, в 1483 году на Москву посольство из Грузии. Точнее, из Кахетии (Грузия за пару лет до того развалилась), но царь Александр еще надеялся, что это ненадолго и когда-нибудь все же воссядет на единый престол, откуда выгнали папеньку. Жил его величество, судя по всему, непросто, в связи с чем от московского единоверного коллеги просил поддержки. Документ сей (оригинал на греческом и заверенный священником перевод на русский), - с пометкой «Ся грамота пришла из Гурзиньскые земли от Ивръскаго царя Александра», сохранился.
«Великому царю и господарю великому князю, - писано там, - ниское челобитие. Ведомо бы было, что из дальние земли ближнею мыслью менший холоп твой Александр челом бью. Темным еси свет зеленого неба звезда еси, христьянская еси надежа, веры нашие крепости, всесветьлый государь, всем еси государем прибежище, всем еси государем закон, бедным еси подпора и бесерменом еси надея, законной земли грозний государь, всем еси князем съправедливая управа, всем князем вышний князь, земли еси тишина, обетник еси Николин, добрых государей молитвою и счястием. Мы еще здесе в Ывърьской земле в здравый жевем. Аще бы про ваше здравие слышели быхом, слава богу. И еще сведомо буди, мно[го] государю челом бьючи, Наримана, Дамияна к твоему порогу послали есмя, Хозе-Марума шекенца в товарищех с ними же послали есмя вашего здравиа отведати. Посылка наша, дай бог, в доброй чяс. Счясток, дай бог, всегды был. И холопству твоему недостойный Александр. А писана лета девятьдесят перваго, генваря» (Русский феодальный архив. Часть 2, М., 1987 г., стр. 238). Помимо верительной грамоты, есть и «харатья ис просьбишками»: дескать, «по великой нищете нашей пожаловал бы ты, великий господарь, меншего холопишка свого, вечно при твоей милости, неким числом серебра, понеже издержался весь и жить тако немочно. А коли нет у тебя воли на такую милостыню, не обидел бы соболями черными иль хотя бы иной мягкой рухлядью. А мы б ту рухлядь гостям персицким бы попродали и яствы на скудость свою накупили, и пития, тако пировали бы, да тебя, господина и спасителя вовеки веков славили бы» (Посольский извод. Вып..3. М. 1988. с. 340).
Судя по внутренней дворцовой переписке, послы на Москве глянулись, пришлись ко двору. Сразу принять их государь Иоанн Васильевич, к сожалению, не смог, - как раз отправлялся на богомолье, так что велел ждать, а ответственным за встречу приказал следить, чтобы «оные гурзиньския людишки жили, ожидаючи, на полной леготе, ни обиды, никоторого ущерба ни в чем не знали». А царское слово, оно, как известно, крепче гороха. Согласно отчетам приставов, «каждого дня отослано слам тем иверьским, и на каждого, полбарана, да куры две, да хлебов разных на каждого же с полдюжины, да меда сколько бывало прошено, да вина белого ведро с четвертью, да на всякие две души бочонок середний вина зеленого, да еще на их милости Дамяна, Нарьмана с Хозей-Марсумом что ни день осетра свежего» (Там же, с.341). В общем, пока великий князь молился, хорошо послы ждали, обстоятельно и с толком. Проблема, насколько можно судить, возникла лишь однажды, - но серьезная. «Рассуди, батюшка, - писал какому-то боярину некий Мосейка Дынов, пристав, - каково быти: те люди гурзиньские, что ни день, то приступают ко мне, бедному, велят привести им девок для мужской забавы, чтобы забавляли за так, бают, сильно нужда изводит, а чтобы самим блядей сыскать, так на то ни ломаной денги нет, поелику сироты и бедствуют, а плясати на посаде то им, Дамяну с Нуриманом, како Хозе-Марум пляшет, не в честь» (Там же, с.341-342).
Дело, видимо, оказался непростым: княжеского указа на такой случай не было, а действовать не по инструкции бояре опасались. В конце концов, однако (мужик мужика всегда поймет), с третьего раза «Дума приговорила: честных девок тем гурзиньским людям не слати, не имати и не ебати, а для понятной нужды доброй волею думных уделить из казны государевой три рубли да с полтиною да с четверти, чтобы походили своей волей на Москве без приставы да приятных блядей сыскали» (Там же, с.343). .После чего жалобы прекратились и послы ждали возвращения государя, уже ни в чем себе не отказывая. А потом Иоанн Васильевич вернулся с богомолья, 7 марта принял послов, обласкал и назад отпустил, наказав передать кавказскому «меншему холопишку своему Олексашке приветы, и добрую волю господскую, пусть де славит нас, а службишки от него нам, волею Божией, ныне не надобно». К грамоте, разумеется, приложили и «упоминки, чем самого Бог не обидел и делиться велел милостыни ради», - «три ста рублев серебром, да перстен ал лал смарагд на честь самому князю, да волоков златом шитых на радость княгине его, да да сукна, да сапьяну на чеботы, да мягкой рухляди малый воз» (Там же, с. 343-344). Думается, был царь Александр I Кахетинский всему этому очень рад. Потому что, - ведь, правда же, - хорошо, когда кто-то относится к тебе по-доброму, и очень нехорошо, когда по-злому…
"Если добрый ты,
То всегда легко,
А когда наоборот, -
Трудно"
Аркадий Хайт
Если помните, дорогие френды и не френды, шла у нас недавно речь о рабстве на Руси. Линковать на тот материал не стану, не к месту, а кому интересно, сам найдет под тэгом «ликбез». Напомню лишь, что поводом стала активность грузинского блогера из числа «неистовеньких», замечательного, в частности, и тем, что активно пиарит любую гадость, годную, как ему кажется, для марания прошлого России. Ну, соответственно, ежели попадается мне под горячую руку, получает по ушам. Однако, поскольку туда, где пасется сие создание, заглядываю я редко, не унимается. Вчера вот отличился снова. Нашел на родственном, украинском, правда, форуме отрывок из известной книги пастора Якоба Ульфельдта "Путешествие в Россию" и радостно потащил в норку. Где его, ясен пень, одобрили. Однако (есть же и в норках здравые умы!) предупредили (#62973 Anders): дескать, жди теперь, Рол, "в течение 24 часов". Ну что ж, на то и здравые, чтобы помнить насчет "не буди лихо". В одном только, при всей здравости, ошиблись: писать, что в эпохуУльфельдта "европейцы вообще друг в друга говном кидались а при королевских дворах еще и испражнялись друг на друга" я (хотя это чистая, даже смягченная правда) не стану. Потому что плохое ищут и о плохом пишут люди злые и глупые. А я умный и добрый. Значит, и расскажу о хорошем. Благо, и повод есть: 528 лет назад, 7 марта 1483 (хотя Дэвид М. Лэнг считает, что 1492) года, в Москве впервые приняли на высшем уровне посольство из Грузии...
Бляди и посольство
Сперва, однако, сделаем отступление и попробуем понять, что же все-таки шокировало почтенного датчанина.
Срамное поведение русских.
"К нам всякий день приходили гудошники, разыгрывали комедии на свой лад, часто среди представления они обнажали зады и показывали всем срамные места тела, вставали на колени и поднимали зад кверху, отбросив всякий стыд и робость. То же самое иногда делали и женщины. Однажды, находясь на площадке перед нашим домом вместе со своими многочисленными слугами, мы увидели в соседнем [доме] женщин, которые задирали вверх одежду и показывали нам в окне срамные [части тела], как передние, так и задние; высовывали из окна голые ноги — поочередно то левую, то правую, и зад, и другие [части тела], не смущаясь присутствием приставов".
Итак, почтенному пастору не по нраву номера уличных скоморохов. Ясно. Небогоугодное дело, как ни кинь, языческое. Но вот насчет женщин автор явно горячится. Расселением послов принимающая сторона не занималась (деньги на постой, - о том помянуто, - им выделили из царской казны, но снимали дом они сами), так что если датчане, решив сэкономить на покупку мехов, поселилисьне где-нибудь, а в тогдашнем московском варианте нынешнего амстердамского "квартала красных фонарей", так тут им никто не доктор. Для борделей такое поведение персонала более чем естественно, а в Европе и вовсе в порядке вещей. Девочки у себя не хуторе, девочки работают, демонстрируют товар, скажем так, лицом, и "стесняться приставов" им нечего. Вообще, непонятно, на что товарищ жалуется. Нормальные люди снимают дома в нормальных районах.
Каков государь, таковы и подданые.
"Как ведут себя эти варвары, ты можешь заключить даже из того, что все, что бы они ни говорили, они считают незыблемым и твердым и, более того, они при переговорах не позволяют возражать себе, не придерживаются никакого порядка, но говорят необдуманно обо всем [сразу], бросаются то туда, то сюда, смотря по тому, что придет им в голову, не удостаивают внимательно выслушать [чужие] слова, перебивают и, по греческой пословице, действуют в своих интересах, рассматривают только то, что предлагают сами; а если предложат что-нибудь, что им не нравится, они говорят, что это вздор и не имеет никакого отношения к делу; они думают хорошо только о себе и остальных по сравнению с собой считают ничем. На основании этого справедливо можно сказать: “Среди хороших ты будешь хорош, среди дурных — дурен”. Да и их князь отличался таким гордым и надменным нравом, что без конца поднимал брови, выпячивал грудь, раздуваясь всем телом, в особенности когда выслушивал свои титулы. Больше всего подходит сюда поговорка: “Каков властитель, таковы и нравы его подданных”.
Оказывается, «эти варвары» ужасны тем, что ведут переговоры напористо, в жесткой манере, твердо стоят на своем, отстаивая свои интересы и не позволяя уводить разговор в сторону, а глава государства нехорош, поскольку держит дистанцию, не позволяет европейцам фамильярничать, да еще и строго придерживается дипломатического протокола. Ничуть, правда, не более строгого, чем принятый при тогдашнем дворе Англии, а тем паче, Испании, но все равно ж нехорошо. Мог бы, встречая культурных людей, вести себя скромнее; не «выпячивать грудь», а сутулиться. Да и поклониться не мешало бы. А то ведь, никакого уважения и дурной пример подданным…
Посольство и бляди
Ну и хватит. Давайте все-таки о хорошем. Приехало, как было уже сказано, в 1483 году на Москву посольство из Грузии. Точнее, из Кахетии (Грузия за пару лет до того развалилась), но царь Александр еще надеялся, что это ненадолго и когда-нибудь все же воссядет на единый престол, откуда выгнали папеньку. Жил его величество, судя по всему, непросто, в связи с чем от московского единоверного коллеги просил поддержки. Документ сей (оригинал на греческом и заверенный священником перевод на русский), - с пометкой «Ся грамота пришла из Гурзиньскые земли от Ивръскаго царя Александра», сохранился.
«Великому царю и господарю великому князю, - писано там, - ниское челобитие. Ведомо бы было, что из дальние земли ближнею мыслью менший холоп твой Александр челом бью. Темным еси свет зеленого неба звезда еси, христьянская еси надежа, веры нашие крепости, всесветьлый государь, всем еси государем прибежище, всем еси государем закон, бедным еси подпора и бесерменом еси надея, законной земли грозний государь, всем еси князем съправедливая управа, всем князем вышний князь, земли еси тишина, обетник еси Николин, добрых государей молитвою и счястием. Мы еще здесе в Ывърьской земле в здравый жевем. Аще бы про ваше здравие слышели быхом, слава богу. И еще сведомо буди, мно[го] государю челом бьючи, Наримана, Дамияна к твоему порогу послали есмя, Хозе-Марума шекенца в товарищех с ними же послали есмя вашего здравиа отведати. Посылка наша, дай бог, в доброй чяс. Счясток, дай бог, всегды был. И холопству твоему недостойный Александр. А писана лета девятьдесят перваго, генваря» (Русский феодальный архив. Часть 2, М., 1987 г., стр. 238). Помимо верительной грамоты, есть и «харатья ис просьбишками»: дескать, «по великой нищете нашей пожаловал бы ты, великий господарь, меншего холопишка свого, вечно при твоей милости, неким числом серебра, понеже издержался весь и жить тако немочно. А коли нет у тебя воли на такую милостыню, не обидел бы соболями черными иль хотя бы иной мягкой рухлядью. А мы б ту рухлядь гостям персицким бы попродали и яствы на скудость свою накупили, и пития, тако пировали бы, да тебя, господина и спасителя вовеки веков славили бы» (Посольский извод. Вып..3. М. 1988. с. 340).
Судя по внутренней дворцовой переписке, послы на Москве глянулись, пришлись ко двору. Сразу принять их государь Иоанн Васильевич, к сожалению, не смог, - как раз отправлялся на богомолье, так что велел ждать, а ответственным за встречу приказал следить, чтобы «оные гурзиньския людишки жили, ожидаючи, на полной леготе, ни обиды, никоторого ущерба ни в чем не знали». А царское слово, оно, как известно, крепче гороха. Согласно отчетам приставов, «каждого дня отослано слам тем иверьским, и на каждого, полбарана, да куры две, да хлебов разных на каждого же с полдюжины, да меда сколько бывало прошено, да вина белого ведро с четвертью, да на всякие две души бочонок середний вина зеленого, да еще на их милости Дамяна, Нарьмана с Хозей-Марсумом что ни день осетра свежего» (Там же, с.341). В общем, пока великий князь молился, хорошо послы ждали, обстоятельно и с толком. Проблема, насколько можно судить, возникла лишь однажды, - но серьезная. «Рассуди, батюшка, - писал какому-то боярину некий Мосейка Дынов, пристав, - каково быти: те люди гурзиньские, что ни день, то приступают ко мне, бедному, велят привести им девок для мужской забавы, чтобы забавляли за так, бают, сильно нужда изводит, а чтобы самим блядей сыскать, так на то ни ломаной денги нет, поелику сироты и бедствуют, а плясати на посаде то им, Дамяну с Нуриманом, како Хозе-Марум пляшет, не в честь» (Там же, с.341-342).
Дело, видимо, оказался непростым: княжеского указа на такой случай не было, а действовать не по инструкции бояре опасались. В конце концов, однако (мужик мужика всегда поймет), с третьего раза «Дума приговорила: честных девок тем гурзиньским людям не слати, не имати и не ебати, а для понятной нужды доброй волею думных уделить из казны государевой три рубли да с полтиною да с четверти, чтобы походили своей волей на Москве без приставы да приятных блядей сыскали» (Там же, с.343). .После чего жалобы прекратились и послы ждали возвращения государя, уже ни в чем себе не отказывая. А потом Иоанн Васильевич вернулся с богомолья, 7 марта принял послов, обласкал и назад отпустил, наказав передать кавказскому «меншему холопишку своему Олексашке приветы, и добрую волю господскую, пусть де славит нас, а службишки от него нам, волею Божией, ныне не надобно». К грамоте, разумеется, приложили и «упоминки, чем самого Бог не обидел и делиться велел милостыни ради», - «три ста рублев серебром, да перстен ал лал смарагд на честь самому князю, да волоков златом шитых на радость княгине его, да да сукна, да сапьяну на чеботы, да мягкой рухляди малый воз» (Там же, с. 343-344). Думается, был царь Александр I Кахетинский всему этому очень рад. Потому что, - ведь, правда же, - хорошо, когда кто-то относится к тебе по-доброму, и очень нехорошо, когда по-злому…
