Ссылка для И.Булкиной
Специально выкладываю старый доклад, чтоб можно было сослаться.
Прочитано на http://www.ut.ee/FLVE/ruslit/lotman99.html

Это - сугубый черновик, который я никогда уже не соберусь до ума довести.

Понятие "десятилетия" (в отличие от "века") почти не было предметом специальной рефлексии.
Исключение — Рогов, 9. (ср. Вайль и Генис) Тут можно возразить — пожалуй, до недавнего времени основным концептом были "люди десятилетия". Во всяком случае "шестидесятники" явно значительнее "шестидесятых". Конечно, это — важный этап в формировании понятия. Однако, окончательно оно закрепилось, кажется, не в период гегельянский и не во времена ОПОЯЗа, а на наших глазах. Хотя роль тыняновской концепции (не только художественной — ср. рассуждения о стиховой культуре в "Пушкин и Тютчев") очень существенна (вообще на рубеже 60-70 Тынянов возникает как особо значительная фигура. "ПиЕС" — 1969). Речь идет о непосредственно переживаемых "шестидесятых" и "семидесятых" и о ретроспективном распространении этого опыта периодизации истории на XIX и XX вв.
Существенным вопросом при этом является проблема границы. Как и в случае со столетиями, она не решается чисто "календарно", но связана с календарными вехами. Можно сформулировать такую гипотезу — вокруг "рубежной даты" (в небольшом желательно диапазоне) находятся некоторые события, как правило принадлежащие к разным историко-культурным рядам, которым приписывается особый статус — событий граничных.
Если рассматривать конкретную ситуацию рубежа 60 и 70-х XX, когда уже несомненно можно говорить о действенности самого концепта десятилетия (и соответственно, о влиянии концепта на историю через сознание ее субъектов), то такими событиями будут 1968 (вторжение в Прагу и демонстрация на Красной площади), шестидневная война и обострение советско-китайских отношений. Ср. известный анекдот. Эти события "макроистории" (Запад, Ближний Восток, Дальний Восток, внутренняя политика) могут дополняться такими параллельными событиями других рядов, как, например, публикация "Мастера и Маргариты". Все эти события определяются в качестве рубежных ретроспективно, но внутри самого периода. Очевиден принцип, по которым они отбираются — задаются некоторые тенденции, значимые для десятилетия, задающие, говоря языком Тынянова, его доминанты. Аналогично мы поступаем, опрокидывая эту практику в прошлое. Рубежные события 1830-х. Но и сам рубеж провоцирует события и их "стяжение".
С точки зрения смыслообразующих механизмов концепт "десятилетия" является интересной аналогией механизму стихотворной речи (занятно, что он возникает в работах Тынянова, заложившего основы представления об этих механизмах, а кристаллизуется параллельно выработке в отечественной филологии определения стиха как речи с двойным членением). Практически, речь идет именно об истории, основанной на "механизме двойного членения" — на внутреннюю логику событий (согласно которой строятся обычные исторические периодизации — по царствованиям, по "общественным формациям", или "пятилеткам": так или иначе основа периодизации — внутренняя синтагматика исторического текста), на эту (несмоненно дискурсивную) внутреннюю логику накладываются абсолютно условные ограничения, не связанные астрономически-биологическими циклами (как "сутки" и в меньшей степени "год"). Если продолжать аналогию, то рубежные события — что-то вроде "рифм" (ср. представление о двух рубежах 70-х — Праге и Афганистане; ср. 1956). Описанный нами механизм направлен на выявление в таких "рифмах" проспективной силы, однако, важной частью всегда являются события "завершающие", чаще всего в такой функции будет выступать чья-нибудь смерть (мы не имеем в виду смерть политического лидера, связанную с имманентным историческому дискурсу сюжетом передачи власти — скорее, речь идет о смерти "знаковых фигур": Высоцкий для рубежа 70 и 80-х).
Очевидно, аналогичные механизмы работают на концепты "века" и "тысячелетия" (важное различие — отсутствие катастрофизма на границе десятилетий, это как бы строфы, не конец текста). Существенным представляется характерное для XX века представление о несовпадении цикла поколенческого и цикла исторического, своеобразное ускорение времени. Грибоедов у Тынянова — тема романтическая, возможно, восходящая к тому же Тютчеву.
Почему этот механизм выходит на поверхность именно в XX веке?
Внесение осмысленности путем парадигматизации дискурса. Совпадает и в конце 20-х и в конце 60-х с ощущением смены эпох. Но, видимо, и более общий механизм, дополнительный по отношению к "прозаической" истории.
Спациализация времени. Аналогично тыняновской концепции стихового языка: с одной стороны — развертывание, динамизация речи, с другой — единство и теснота стихового ряда (тут — исторического).
В отсутствие других границ?
В 1970 выходит "Структура х. текста" — идея многоуровневого образования.