Карачун (баллада)
Однажды студеным декабрьским днем
Я из лесу вышел нетрезвым конем.

Два друга вели меня: Шишке и Риль-
Кин, немцы природные. "Я говориль,

Что пить есть опасно", - так Шишке сказал,
А Рилькин руками вот так* показал.

Мы шли по опушке. Стенал коростель.
Метелица в поле стелила постель.

"Нетрезвый есть глюпый!" - мне Шишке твердил,
И Рилькин руками его подтвердил.

Мы вышли к дороге. Проехал КАМАЗ.
Вороны в деревьях свершали намаз.

Крепчал сракоградусный** русский мороз.
И Рилькин, и Шишке замерзли всерьез.

Замерли всерьез, насовсем, навсегда.
Обоим беднягам настала беда***.

Два трезвые немца в декабрьской мгле****
Упали на землю, лежат на земле.

Я видел - над Шишке склонилась луна,
И мертвые губы шепнули "Мона..."*****,

Да Рилькин рукой задрожал на снегу.
Доселе тот жест я забыть не могу!

Поныне, ребята, я помню о нем,
Бредя по России нетрезвым конем.

---------
* Жест, подтверждающий слова Шишке. Рилькин понимал по-русски, но стеснялся говорить.
** Церковнославянизм, о чем, впрочем, читатель мог бы и сам догадаться, если бы был поумнее.
*** Некоторые могут подумать, что так по-русски нельзя сказать. Но надо принять во внимание, что повествователь от долгого общения с инородцами мог позабыть родную речь, к тому же, по его собственному признанию, был не совсем трезв.
**** Это означает, что уже наступил вечер.
***** Что хотел сказать Шишке на этот раз, так и осталось навсегда загадкой.

(Перенесено отсюда.)
Слава России, дорогие Духи Предков!