О педофилофобе из поезда "Красная стрела". 1
Вышли это мы с А.Л.О. покурить и судачим там в тамбуре о некоторых общих знакомых.
А рядом на корточках сидит человек лет двадцати девяти. Он сидит в расписной такой темной рубахе, курит и время от времени нервно сплевывает в маленькую тамбурную алюминиевую пепельницу, которая к стенке прикручена. При этом пепельница для сплевывания никак не предназначена, но он так вот целенаправленно открывает ее, вставая с корточек, и туда сплевывает длинно и с некоторым шиком.
Потом у него заканчивается газ в зажигалке, и он поднимается с этих своих корточек и подходит к нам.
- Извините, - говорит, - можно прикурить?
Я даю ему огня. Он в ответ произносит загадочно:
- Без комментариев.
И опять садится на корточки курить.
Лицо у него живое и разумное, волосы темные, глаза зеленые, грудь загорелая красно-коричневая крепкая, на груди - золотая цепь конкретного верчения. Дышит шумно, переживает что-то свое.
Поезд едет из Питера в Москву, стучит ногами круглыми, мы с А.Л.О. курим и продолжаем наши беседы, человек курит рядом на корточках.
И вдруг, очевидно, признав нас с А.Л.О. специалистами по межличностным отношениям, говорит:
- Мужики, извините. Чисто по конкретному вопросу можно к вам обратиться?
- Да, - говорим.
- Мужики. Вот, например, если я еду на поезде и в сотовом своем мелодии играю. Ну, я чисто пробую мелодии. Это нормально, да?
(Продолжение следует)