Полетай, птичка, без замочка
Инна Булкина напомнила, как однажды Ю.М. обиделся, что мы не пришли к нему на лекцию. Собственно, лекцию отменили, заменять Ю.М. должна была одна почтенная преподавательница, и мы решили отдохнуть с утра. Но Ю.М. то ли не уехал, то ли успел вернуться.
Получилось нехорошо: Ю.М. кидался стульями и кричал на ни в чем не повинных пришедших на лекцию девиц (их было человек десять). А потом отказался вообще читать нам лекции, и у нас до конца семестра были только практические.
Холерик, одно слово. Я помню, когда какой-то экзамен заменили зачетом, профессор тоже впал в буйство, обидевшись на понижение ранга предмета, и кричал на кафедре так, что у бюста Лермонтова было слышно: "Пусть мне в их зачетках золотом напишут, я подписи не поставлю! Или нет! Я всем поставлю этот зачет, не глядя! Пусть приносят матрикулы!"
Искры летели из-под закрытой кафедральной двери.
Потом, конечно, Ю.М. отходил и становился особенно ласков с теми, на кого накричал.
Спонтанность его реакций не могла не поразить воображение студента. Однажды в 127 аудиторию забежала мышь и стала прыгать по подоконнику. Девочки визжали, лекция была на грани срыва. Ю.М. решительно обмотал руку шарфом, повел усами, мгновенным движением поймал мышь и выдворил ее в коридор.
Выглядело это так, будто ловля мышей была его профессией.
В другой раз, читая нам о "Руслане" в 104 аудитории, Ю.М. задумчиво поглядывал в окно и вдруг прервал лекцию неожиданным восклицанием: "Негр!"
Мы поглядели: за окном действительно стоял негр. Ю.М. хмыкнул и объяснил: "Нет, коллеги, вы не подумайте... Просто их в Тарту не пускают".
Тарту не был расистским городом, он был закрытым городом. Подведомственный генералу Дудаеву аэродром требовал запрета иностранцев, исключения делались нечасто и подразумевали оформление специальных бумаг. По этой причине, кстати, Тарту не стал олимпийским городом, а вырытый для соревнований по гребле канал превратился в место купания горожан. Когда погоды стоят жаркие, в нем заводится Бацилла.
О падении советской власти возвестило в конце 80-х прибытие датчанина Леши Фришмана, который о запрете знал, но решил им пренебречь. И ничего ему за это не было.
А негр вполне мог быть нашим, советским.