R_L

1:46am: Шутка
Как-то в автобусе я заметил, что сидящие на заднем сиденье мальчик и его мама пришли в необыкновенную ажитацию. Причиной был шмель, тыкавшийся в стекла в поисках выхода. Моего знания эстонского хватило, чтобы понять - пассажирами двигал не страх, а сочувствие насекомому. Обмотав руку свитером и выпустив дурака через люк в крыше, я подумал - а если б на месте шмеля была муха? Стали бы люди о ней беспокоиться? Стал бы я пачкать свитер? Дискриминация мух, однако. Совершенно политически некорректная штука.

Имагология занимается в основном образами народов ("чукчи глазами молдаван"), а хотелось бы почитать работу по образам животных. Понятно, что они укоренены в нашей культуре не слабее, а пожалуй, и сильнее.

Папа Жени Феклистова как-то показывал мне свою коллекцию марок. Советские марки долгое время были чисто идеологичны - никаких тебе динозавров или шедевров Третьяковки (не говоря уж о Эрмитаже и Пушкинском музее): - геральдика, вожди, герои, обезличенные колхозники и пролетарии... Где-то в хрущевскую оттепель вышла первая советская серия марок с изображением зверей. Поскольку так сразу отказаться от классового подхода и принципа партийности в филателии было невозможно, она называлась "Полезные животные". Парадоксальным образом среди полезных животных фигурировал медведь. Я нисколько не отрицаю пользы, приносимой медведями, но подозреваю, что и волки с лисами - преполезнейшие звери. Медведя реабилитировал его культурный образ, остальным пришлось дожидаться дальнейшей деидеологизации филателии.

(http://www.russ.ru/ssylka/98-02-02.htm#gluposti)

Много повторов, стилистически неоправданных. Вообще, неровные тексты. Их не переиздавать, а изымать из обращения, по-моему, надо.
Все было зря. Хотя, конечно, заработок, да...

1:30pm: Сны
Повадился, между прочим, сниться Ронен.
На этот раз он звал покорять снежные горы и сам себя называл в шутку Гэндальфом.
Снежные горы располагались далеко внизу и были очень высоки. Дело было в Америке. На горах росли дома. Ронен ускакал по ступенькам дальше вниз, а мы задержались на террасе, разглядывая охватившее луну созвездие Скорпиона. Из трубы шел дым, упакованный в рекламную колбасу.
Мы пошли в комнату, зажгли свет и стали пить там водку.
Еще снился сделанный Ицковичем гибрид книжной полки и холодильника, причем там еще был телевизор. Гибрид был деревянный, запирался на дверь с ручкой, как в туалетах, и был очень похож на Ицковича. Однако я ругался, говоря, что зря демонтировали печь.
Я вышел на улицу. Это была, кажется, Москва еще, много полуразрушенных домов, лето, люди выбегают очень интенсивно из какой-то улицы. По другой стороне некоторые в эту улицу идут, причем два милиционера (один из которых с бородой, а второй - негр) проверяют у входящих документы.
Поглядев на мой паспорт, негр-милиционер спросил: "Так это вы и есть - Исаков?" Я заглянул в паспорт: фотография моя, а что написано, не видать. Я промычал что-то среднее между "да" и "нет". Милиционер хмыкнул. "Не понимаю смысла вашего, - сказал он, - ну вот какой в вас смысл есть?" Я показал ему, где лежит виза. Он сказал: "Тогда другое дело. Проходите, полюбуйтесь на это безобразие".
Оказывается, там в конце улицы - акция протеста. Какой-то старик-отец умер от недоедания и холода и невыплат зарплат, и теперь его дочь проводит акцию отлета на Марс (возможно, это публичное самоубийство). На площади толпа народа стоит, переминаясь, но ничего больше не происходит.
Зато имеется стела с красным фоном и надписью алюминиевыми буквами: "да здравствует .... народ, строитель ......" - остальные буквы цензура отрезала. А внизу, если приглядеться, есть еще маленькая наглядная агитация - табличка с непонятной фотографией групповой и загадочной подписью: "Выборы на Украине. Гопака танцует Юля, усидеть хотел на стуле".
"Это Америка", - говорит Ронен, подходя.

3:36pm: Шуточки
Белинский пишет о "твердом и упругом языке" Шевырева.

7:28pm: И о погоде
А ведь я помню эту весну в Эстонии.
Мы были молоды и глупы. Слушали пластинку с русскими духовыми военными маршами и вальсами. Любили Жанну Бичевскую. Искренне считали, что в том, что Лотман руку сломал, виновата советская власть (правда). И в погоде тоже, конечно, были виноваты большевики. А кто еще?
При этом, что интересно, вся эта белогвардейщина вкупе с Бахтиным у нас совершенно не носила антисемитского оттенка (хотя соответствующего происхождения был я один, да еще отчасти Саша Иванов по прозвищу Лисоиван - из книги как раз Л. Успенского, но это выяснилось позже).
То есть, большевики нам заменяли и жидов, и масонов.
Водки мы не пили, вина тоже не пили, даже пива не пили. Пили мы чай при свечах. Слушали радиоголоса.
Весна эта была ужасна. Как-то проснувшись часов в 12 дня, мы с Сергеем Г. долго глядели на общежитие историков напротив. Все время смеркалось. Все время шел престарелый Эрнитц, жительствующий как раз в общежитии историков напротив, вез коляску какую-то мусорную. Все время шел мелкий похоронный снег.
Типичный пейзаж конца века, решили мы. Проклятые большевики, сказали мы.
До открытия модного ночного клуба "Беременный фокстерьер" оставалось до фига секунд.

Мне справедливо указывают тут, что меня тогда в Тарту еще не было. Такая уж штука - память: вспоминаешь, чего не видал. В Киеве было той весной тепло, цвели рододендроны, скифские бабы в ботсаду глядели молодайками, а до открытия модного ночного клуба "Беременный фокстерьер" оставалось еще больше секунд.