1:35am: Маленькие голландцы
На улице Мельничной, ранее носившей имя выдающегося кровяного врача Бурденко, есть дом, где прямо на стене висит мужская шапка непрезентабельного вида.
Очевидно, хозяин дома считает зазорным держать такую шапку в доме и нарочно вешает ее снаружи (можно, впрочем, по фотографиям догадаться, для чего эта шапка там на самом деле повешена):
( Фрагмент )А вообще на улице Мельничной осень. Если поработать над файлом редактором, то получается Державин вполне (см. фрагмент), но на самом деле - Надсон типчиный:
( Фрагмент )Покуда мы держали корректуру, пошел дождь, и с тех пор не перестает, ни сыру не видать, ни мельниц, ни тюльпанов. Одни моржи скудельные повсюду.
Но иногда - прекрасный плющ в окне:
( Фрагмент )
1:01pm: Сны в прозе
Стихов не было сегодня во сне, а снилось вместо того, что я хожу туда и сюда и читаю лекции, а параллельно участвую в каком-то сложном бандитском боевике на манер сериала "Бригада".
Неудобство состояло в том, что эти два занятия приходилось совмещать, поэтому иногда на лекциях я пригибался или прыгал по аудитории, уклоняясь от пуль из окна. Кроме того, со всеми этими погонями и перестрелками совершенно невозможно было попасть вовремя в нужное место: один раз я прочитал минут пятнадцать основ теории литературы каким-то чужим студентам (они слушали и даже задавали вопросы), в другой - вынужден был декламировать наизусть Пушкина, потому что настоящие материалы для лекции остались в аудитории, по дороге к которой шел бой с врагами.
Кончилось все хорошо - в самый критический момент наши подъехали, достали пушки, и Леха сказал: кончай их, ребята. Но я сказал, что крови больше не будет, разве что в сиквеле, а теперь мы временно помиримся, потому что, поди, уже полдень, и Алексей Л. скоро будет звонить, чтобы принести черновик курсовой.
В это время главный милиционер в исполнении Михаила Ульянова на черной машине ехал где-то совсем в другом месте.
В машине у него по радио передавали новость о переходе на зимнее время.
1:43pm: Юбилейное
В этот день 20 лет назад, в 1983 году, я впервые пережил похмелье.
Накануне к нам на Гороховую заходили Бальзак с водкой и девушками, а мы с соседом моим Беспрозванным, бежавшим из больницы, уже выпили почти к тому времени бутылку коньяку.
И мы зажгли свечи и стали пить водку-бальзаковку, а девушки сидели в полумраке и с разочарованием смотрели на нас своими грустными глазами.
Помню еще, поставили кассету, на которой поэт Тарковский читал свои стихи.
Вообще, вспоминая студенческие годы, я неизменно жалею девушек - с какими идиотами, чтобы хуже не сказать, им приходилось тратить свою молодость!
("Дитя, беги, не сетуй Над Эвридикой бедной И палочкой по свету Гони свой обруч медный, Пока хоть в четверть слуха В ответ на каждый шаг И весело и сухо Земля шумит в ушах" - читал Тарковский.)
Так или иначе, а свечи догорели, водка кончилась, и девушки с Бальзаком растворились в ночной октябрьской мороси, а мы с Беспрозванным, допив остатки припрятанного при приходе гостей коньяка (не я это предложил!), улеглись спать.
И вот наутро сперва застонал где-то в темноте Беспрозванный, а потом и я понял, что происходит нечто необычное. Это необычное, объяснил Беспрозванный, - похмелье и оно лечится пивом.
На улице нехотя светало. Мелкая холодная вода висела в воздухе. В доме напротив светилось утренним лихорадочным электричеством маленькое окошко под крышей: в нем виднелся силуэт эстонского ремесленного человека с подвязанными специальной веревочкой волосами, он склонялся над какой-то работой (кожа или ткань, судя по всему) и служил нам дополнительным укором.
Пиво было в магазине, но мы до него не дошли, поскольку на Гороховой нам открылась перспектива уныло свисавших вниз лиловатых в утреннем свете мокрых советских флагов, и ушлый Беспрозванный сказал: "Летать-колотить, Роман Григорьич, день конституции!"
До открытия праздничных магазинов оставалось часа два.
И тогда мы пошли назад и подвергли психоаналитическому разбору картину художника Решетникова "Опять двойка", репродукция которой висела у нас на хозяйкином шифоньере. Мы проделали это с такой яростью, что практически не оставили непроясненных смыслов в этой насквозь проникнутой мотивами инцеста картине.
Как бы в ответ на это наше интеллектуальное усилие, жизнь немедленно наладилась - сперва сосед Борода сгонял за пивом, затем неожиданно квартирная хозяйка поздравила нас пачкой масла, копченой свиной полузадницей и куском торта, а там и вовсе приехал из Москвы стопом Колумбиец с другом и стратегическими запасами вина.
Друга фамилия была Лазаренко-Маневич.
Вот так я в последний раз в жизни 20 лет назад отметил день конституции.
А похмелья потом у меня лет десять не было вообще, покуда я однажды с утра, чувствуя себя нехорошо как-то, не оглянулся сдуру орфеем на прошлое и не вспомнил диагноза Беспрозванного.
4:19pm: История рус. сети: приближение к 97-му
Надеюсь завтра добить 96 и приступить к 97.
Материалы (для критики и обсуждения) по-прежнему тут:
http://www.ruthenia.ru/r_l/history.html
