R_L

12:51am: Разбирая бумажки

ДРАКА
Сцена изображает древнегреческий портик

Бусыгин: 
Парень, дай закурить!
Дурыгин:
                                      Я тебе дам, прощелыга!
Бусыгин:
Ты! Повтори, что сказал?!
Дурыгин:
                                           Щас я тебе повторю!
Бусыгин: 
Ах ты дешевая гнида! Да я же тебя закопаю!
Дурыгин: 
Падла!
(бьет Бусыгина кулаком по щеке)
                              На, распишись!
Бусыгин:
                                                    А, стерва! Сучая кровь!
(бьет Дурыгина ногой в живот)
Дурыгин (разгибаясь и доставая нож):
Ща попишу тебя так, что в морге не примут.
Бусыгин (тоже достает нож):
                                                                        А хули!
Дурыгин: 
На, получи!
(бросается на Бусыгина с ножом, тот ловко отклоняется)
                     Перессал? 
Бусыгин:                      Сам получи!
(бросается на Дурыгина с ножом, тот выставляет вперед руку и Бусыгин натыкается на нож, но успевает проткнуть Дурыгина. Оба падают)
Дурыгин: 
                                                                Получил?
(Бусыгин и Дурыгин умирают. Немного погодя из-за колонны выходит старший сержант Светловидов)
Светловидов:
Се картина ужасна! Бусыгин с Дурыгиным оба
Пали в равной борьбе, лавров никто не снискал.
Нет! Иначе скажу: оба увенчаны славой,
Оба достойны венца, оба в потомство прейдут!
Души обоих да снидут в Элизиум светлопечальный -
В сонм богоравных героев героями вступят они.
Пусть погребальный костер девы теперь приготовят.
Братья, обряд совершим, жертвы богам принесем!
После на тризне печальной за чашею вспомним обоих:
Вспомним Дурыгина мощь, вспомним Бусыгина пыл...
Нет на участке моем боле толь славных героев...
Скорбно поникнув главой, пойду напишу протокол!..
(Уходит в слезах)
Занавес

1:20am: Разбирая бумажки
Отрывок без начала и конца, неизвестного года. Убей меня гром, не помню, кто это писал. Нет, на обороте дата стоит: 1985.
***
Вот река течет кое-как
И костер горит вполнакала
И в степи замедленный ветер
Шевелит траву
И по небу тучи стоят
Как уставшие и заснувшие
Пехотинцы в нелепом но честном строю
Они спят на ходу
И время висит в головах как топор
Или нет
Мы ищем имя для эпохи
Она не откликается ни на одно
У костра сидят три ангела
Греют руки глядят на огонь
В котелке поспевает уха из ершей
Тут же бегает лохматая собака
И заглядывает ангелам в глаза
И пахнет полынью и скоро гроза
Или нет
А у нас в городах электрический свет
И прекрасный сезон для прогулок
И по улицам ходит убитый поэт
И заходит в знакомый проулок
Там под вывеской ТКАНИ стоит манекен
И глядит укоризненным взглядом
И на стенке у Тани висит гобелен
А у Лены герань на окне и к балладам
Нас опять наклоняет кривой тротуар
Но поэта уж нет
Или нет
Ночь пьянеет
И раздается песня подгулявшего мужичка
Гуляй гуляй последние денечки
Охальный и полуопальный Иванов
Уж новый день встает за речкой
Как второгодник с грязной тряпкой
Он с улиц вмиг сотрет приметы
Прелестных современных лет
И выведет на них предметы
Которым и названия сегодня нет
Или есть
А ангелы тушат костер
И уходят
Собака за ними бежит по пятам

12:16pm: Разбирая бумажки
Нашел доклад о Галиче. Он же статья. Оказывается, дело было так: в 1989 г. я сочинил длинный текст и какие-то куски из него доложил в Тарту на финском семинаре. Потом (?) был еще один доклад о литераторском цикле (совершенно не помню, делал ли я его и если делал, когда и где). Наконец, в начале девяностых я думал это дело опубликовать (в сборнике про семидесятые), набросал предисловие (довольно напыщенное), но передумал и вместо статьи в сборник посвятил составителю (это был Рогов) стишок, который, конечно, тоже не стал публиковать.
Вот он:
***
Над городом пух тополиный, и в воздухе запах вина, и кто-то с какой-то Полиной беседу ведет из окна.
Нетрезвый путеец Степанов в кустах копошится. Горят на клумбах плафоны тюльпанов, и пчелы надсадно гудят.
Железнодорожное лето в хлопчатобумажном пуху. За речкою радио где-то склоняет чилийскую ху...
Век умер, закрыт на засов он. Но как очутились мы здесь, где ситец небес разрисован усилиями ВВС?
В том пыльном пространстве, в котором мы не были сроду с тобой, где девы электромонтерам про шарик поют голубой?
Где тополя семя шальное так липнет к плакатам, платкам, к Полине, сомлевшей от зноя,к торгующим квасом лоткам?
К пилотам, привычно парящим, к матросам, плывущим вдали, к поэтам, стихи говорящим, к собакам, лежащим в пыли?
..............
Степанов в сознанье приходит. Домой спотыкаясь бредет. И грустную песню заводит - о родине что-то поет.

12:58pm: Где ты теперь?
Как известно, устойчивые рифмопары так устойчивы, что одно из рифмующихся слов может вовсе опускаться или появляться вне рифменной позиции.
Рифма, соединяющая штаны ("низкую" часть костюма) и Иванова ("пошлую" фамилию*), предсказуемо появляется в русской поэзии практически одновременно с этим ("неблагородным", с ударением на третьем слоге) вариантом фамилии (От холода руки запрятав В карманы дырявых штанов, Бежит титулярный советник, Онуфрий Ильич Иванов), потом она мелькает в разных жанрах словесности (в том числе - устных).
Ср.:
Но вот все двери растворились,
Повсюду шепот пробежал:
На службу вышли Ивановы
В своих штанах и башмаках.
________
* Приношу извинения всем Ивановым, которые прочтут это: это не я придумал, а совсем другие дураки! Я же - политически корректный и уже практически святой.

1:57pm: А что, так и нету адекватных русских программ для распознавания устной речи?