: Кабаре Мими Прониной
Помимо вечных автобусов (один опаздывает, другой идет не туда, третий закрывает дверь перед носом, четвертый стоит втрое больше, чем такси), помимо братьев Толстых (кудрявых и угреватых веселых молодых людей), помимо неврастенического дождя - помимо всего этого приснилось кабаре Мими Прониной.
Мими Пронина - миниатюрная брюнетка в расшитом звездами трико - выступала на квартире Ицковича. Сам Ицкович с заговорщицким видом ходил и говорил: "Она стреляет очень редко, но чрезвычайно далеко". Я не понимал этих слов, но ясно было, что они призваны повысить престиж Мими Прониной.
Зрители, видимо уже привычные к кабаре Мими Прониной, располагались неровными кучками по квартире на корточках, меж тем Мими настраивала клавикорды и напевала что-то приятным хрипловатым контральто, постепенно усиливая звук. Так началось представление.
Первым номером там были издевательства над маленьким человеком. Маленький человек, пожилой, с бородою, безропотно сносил все процедуры: его красили в синий цвет, выбрасывали из окна и топили в ванне. Все эти эволюции сопровождались песней Мими Прониной.
Мими пела на каком-то понятном, но противном языке - смеси македонского, белорусского, эсперанто и бэйсика.
Когда отстрадал бедолага-карлик, Мими объяснила смысл этого номера - он изображал мытарства души. Следующий номер, - сказала Мими, - будет о человеках и боге.
Человеков изображали люди. Они были толстые, румяные, в трико телесного цвета и делали все, что им пела Мими Пронина. Играли в "ручеек", предавались имитации скотской любви, читали книжки, а в конце выстроились в очередь в ванную комнату. Первые семеро вошли, и тут незримая рука закрыла дверь пред остальными, которые начали хныкать и жаловаться. Тут дверь вновь приоткрылась и впустила еще двоих (несколько толстяков остались переминаться в очереди). Мими спела куплет о том, что бог так любит человеков, и из ванной потекла красная густая кровь, исчезающая на глазах, как в стихах поэта Тютчева, благодаря каким-то химическим хитростям.
Все это начало мне надоедать, и когда Мими объявила номер "Малютки ищут родную душу", я встал с корточек и, раздвигая лес малюток, спустился в безмятежный двор.
Мычали голуби. И жуток был их полночный разговор.
Помимо вечных автобусов (один опаздывает, другой идет не туда, третий закрывает дверь перед носом, четвертый стоит втрое больше, чем такси), помимо братьев Толстых (кудрявых и угреватых веселых молодых людей), помимо неврастенического дождя - помимо всего этого приснилось кабаре Мими Прониной.
Мими Пронина - миниатюрная брюнетка в расшитом звездами трико - выступала на квартире Ицковича. Сам Ицкович с заговорщицким видом ходил и говорил: "Она стреляет очень редко, но чрезвычайно далеко". Я не понимал этих слов, но ясно было, что они призваны повысить престиж Мими Прониной.
Зрители, видимо уже привычные к кабаре Мими Прониной, располагались неровными кучками по квартире на корточках, меж тем Мими настраивала клавикорды и напевала что-то приятным хрипловатым контральто, постепенно усиливая звук. Так началось представление.
Первым номером там были издевательства над маленьким человеком. Маленький человек, пожилой, с бородою, безропотно сносил все процедуры: его красили в синий цвет, выбрасывали из окна и топили в ванне. Все эти эволюции сопровождались песней Мими Прониной.
Мими пела на каком-то понятном, но противном языке - смеси македонского, белорусского, эсперанто и бэйсика.
Когда отстрадал бедолага-карлик, Мими объяснила смысл этого номера - он изображал мытарства души. Следующий номер, - сказала Мими, - будет о человеках и боге.
Человеков изображали люди. Они были толстые, румяные, в трико телесного цвета и делали все, что им пела Мими Пронина. Играли в "ручеек", предавались имитации скотской любви, читали книжки, а в конце выстроились в очередь в ванную комнату. Первые семеро вошли, и тут незримая рука закрыла дверь пред остальными, которые начали хныкать и жаловаться. Тут дверь вновь приоткрылась и впустила еще двоих (несколько толстяков остались переминаться в очереди). Мими спела куплет о том, что бог так любит человеков, и из ванной потекла красная густая кровь, исчезающая на глазах, как в стихах поэта Тютчева, благодаря каким-то химическим хитростям.
Все это начало мне надоедать, и когда Мими объявила номер "Малютки ищут родную душу", я встал с корточек и, раздвигая лес малюток, спустился в безмятежный двор.
Мычали голуби. И жуток был их полночный разговор.
