Довлеет дневи злоба его
1.
В РГГУ два охранника остановили меня у входа и заставили позвонить по телефону.
Я позвонил.
В дверь зашел жилистый пожилой человек со следами былой службы на лице. Он сказал охранникам веско:
- Я к Сане Порогову.
Один охранник, постарше, пожал ему руку. Зато другой, помоложе, начал протестовать:
- Покажи пропуск, отец.
Тут сбоку пришел очень мощный человек, у него было всюду очень много мышц. Слева чуть больше, чем справа.
Он тоже пожал руку пожилому и сказал, что это - свой. Но охранник, который помоложе, стриженный полубоксом, не унимался. Он говорил:
- Вот мы на прошлой неделе одного так пропустили. Тоже сказал - к Сане Порогову. А потом...
Тут пришла китайская девушка, она слегка присела и сказала аккуратно:
- Изивените пажалусата, мине нада парайти ка парафесару Дарацурамуракираву.
Молодой охранник ответил нервно:
- Мы никого не пропускаем, не видите что ли? Звоните по телефону.
Тогда китайская девушка достала телефон из сумочки и сказала в него терпеливо:
- Изивените пажалусата, мине нада пазаванити ка парафесару Дарацурамуракираву.
Тут пришли две некитайские девушки, а русские, симпатичные. Они предъявили свои документы.
Я спросил у охранника постарше:
- У вас тут чего? Новую вахту что ли строят?
- Типа того, - хмуро ответил мне охранник постарше. - Деньги есть...
Одна из некитайских девушек поглядела на колонну с объявлениями, вернулась и сказала другой:
- Прикинь, сорок человек набор и всего два мальчика. Нам в прошлом году больше повезло.
И они ушли.
А ко мне пришел, наконец, добродетельный П. П. и вынес мне мою регистрацию. Он показал пальцем в ней на то место, где написано самое главное и сказал:
- Но у вас никто ее никогда не спросит в Москве.
- Это правда, - возразил я, - но подстраховаться стоит.
- Наши люди, - резюмировал добродетельный П.П.
Пожилого пропустили тем временем.
Китайская девушка подошла к П.П. и сказала вежливо:
- Изивените пажалусата, вы - дабарадетелиный П.П.? Мине нада пазаванити ка парафесару Дарацурамуракираву.
И я тогда убежал оттуда.
2.
Я оттуда убежал и оказался вскоре в районе Белорусского вокзала в обществе добродетельного Ивана Д. Мы обсудили жизнь и выпили кофе. После чего я поехал на ВДНХ.
3.
На ВДНХ жизнь кипит. Летают воздушные шары, катаются на роликах всякие люди.
Мне, в частности, там продали бандану.
Это было так: я съел чебурек и выпил пива, а до отправления монорельсового поезда в район останкинского телецентра еще оставалось восемь минут. И я нашел киоск, который торговал банданами.
В киоске стояла девушка с пирсингом в глазу, ухе и икре. Она беседовала с девушкой с пирсингом в носу, ляжке и затылке.
Я подошел и скромно спросил, почем банданы.
Девушка с пирсингом в глазу, ухе и икре сказала мне, что банданы нынче идут по пятьдесят рублей.
Я попросил продать мне бандану белого цвета (взамен утерянной при эвакуации из Монтенегро). Тут девушка с пирсингом в носу, ляжке и затылке разглядела мою майку. Беда с этой майкой. Она стала читать, что написано на ней, а я сказал, как обычно:
- Не читайте, там фигня написана.
Тогда девушка с пирсингом в носу, ляжке и затылке спросила:
- А зачем вы носите?
- А подарили, - хмуро ответил я.
- Любимый человек подарил? - с придыханием спросила девушка с пирсингом в носу, ляжке и затылке.
- Нет, - сказал я, - журнал "Esquire".
И, оставив обеих девушек с пирсингом в недоумении, сел на монорельс и укатил на нем к останкинскому телецентру, где встретил добродетельного Тимофея Б., с которым провел дальнейшее время вчерашнего теплого дня.
4.
А картинки не могу вывесить - нету читающего устройства для карточки.