История про свет
До 1998 года Д.С. Ицкович экзистировал на широкую ногу в Калашном напротив эстонского консульства. Жили у Ицковича в квартире тараканы, а летом комары. И много еще народу, разные люди, всякие. Режиссер Хухель, молчаливый и румяный бандит Володя из Бобруйска, труппа цирковых лилипутов, включая одну лилипутку чрезвычайных достоинств по имени Лилия, глухонемой негр Анисим, бригада армянских строителей из Климовска, сотрудники журнала про интернет, гости столицы и гости этих гостей, просто случайные прохожие всякие...
Квартира была бывшая коммуналка, идя по коридору на кухню, можно было устать и забыть, зачем шел, комнат было много и были они, по большей части, мелкие. Днем там работали девушки Ираида и Светлана, а ночью собирался народ, клубился немного, а потом оседал по углам и там спал на подручной мебели.
Из окон были видны кремлевские башни.
Зимой половина квартиры вымерзала, потому что лопались батареи парового отопления. Поэтому жильцы уплотнялись и ночевали в комнатенках по двое-трое, набираясь друг от друга ума-разума.
Однажды я жил в одной комнате с режиссером Хухелем. Все бы ничего, но была одна у Хухеля странная особенность: он не умел спать без света. Поэтому если я ложился спать первым, то Хухель, укладываясь, свет включал. А если я, зайдя в комнату со спящим режиссером, выключал свет, Хухель быстро и бесшумно просыпался, не шевелясь ждал, пока я улягусь, затем вскакивал, зажигал свет и стремительно засыпал опять.
Через неделю я не удержался и спросил:
- Хухель, почему ты спишь всегда при свете?
Ничего не отвечал мне Хухель на это, и я решил, что спрашивать повторно будет бестактностью. И начал даже сам зажигать свет перед сном.
Так прошла еще неделя. Мы сидели в большой комнате за столом. Было дымно, душно, шумно, душевно, на грязном столе стояли бутыли пива, водки и вина, лежали омары, ананасы, ласково дымилась лапша вьетнамская быстрорастворимая. Лихие девяностые были в разгаре.
Вдруг Хухель, оторвавшись от пиршества, выпил мелкими глотками полстакана "Хеннесси", закусил салакой пряного и горячего копчения, посмотрел мне в глаза и сказал:
- Вот ты, Роман, спрашивал, почему я сплю всегда при свете. А я тебе скажу. Я служил на Севере. На точке. Там, значит, на точке этой, движок стоит, причем он бензиновый. Не дизельный. И он дает на точку электричество и отопление. А снаружи там - минус сорок, допустим. Или чуть больше, в смысле - меньше. Поэтому если ты засыпаешь, то обязательно нужно, чтобы свет горел. Потому что если свет не горит, это значит, что движок встал. И тут есть два варианта: либо вся точка через час на хер вымерзнет, не просыпаясь. Либо какой-нибудь долбаный азербот встанет, полезет смотреть, что случилось, зажжет свою мудацкую спичку, и тогда точка на хер взорвется, и все сгорят. У нас за две зимы вокруг половина точек на хер вымерзла, а другая половина сгорела на хер. Вот поэтому я всегда теперь предпочитаю спать со светом, Роман.
Так сказал Хухель и кивнул два раза самому себе головой в знак серьезности своих слов.
Но я отвлекся и не слушал режиссера - лилипутка Лилия занимала мои мысли.