К истории троллинга в России
Едва ли не первый случай активного использования художественной литературы как инструмента борьбы за общественное мнение в России закончился довольно печально.

1.
Павел Сергеевич Потемкин был племянник князя Григория Александровича; разумеется, злые языки утверждали, что светлейший не был обойден благосклонностью супруги своего родственника (свечки никто не держал, а репутация Потемкина предполагала, что даже лошади его получают овес в обмен на плотские утехи).
Зато достоверно известно, что Павел Сергеевич переводил Вольтера и Руссо и писал драмы. А также участвовал в турецкой кампании 1768-1774 гг. (ордена св. Георгия 4-й и 3-й степеней), подавлении пугачевского бунта (служил по части расследования дела и наказания бунтовщиков, допрашивал главарей, составлял сентенцию), в турецкую кампанию 1787-1791 гг. отличился при взятии Измаила (пожалован св. Георгием 2-й степени), а затем был в польской кампании 1794 г., получил титул графа и добрался до генерал-аншефства.
Но, как известно, к тому времени Григорий Александрович, оплаканный Державиным, уже предстал перед Всевышним. И вот в 1795 году свежеиспеченного графа притянули к уголовному делу.
За этим делом современники видели руку Зубовых, само дело тянулось уже десять лет, речь шла о восточном сюжете с несметными сокровищами, феодальными разборками, отрезанными ушами, вероломными европейцами и прочими элементами авантюрного романа. Суть обвинений, выдвинутых против Потемкина, сводилась к тому, что он, будучи кавказским наместником, будто бы участвовал в интриге на ролях главного свинтуса и бенефициара.

2.
И вот Потемкин решил защищаться.
Он избрал способ, до сих пор на Руси неведомый: написал длинное стихотворение шестистопными ямбами и начал активно его распространять в обществе. Стихотворение (напечатанное лишь в конце следующего столетия) называлось "Глас Невинности" и адресовалось не только императрице, но и публике:

Вас, члены общества, дела мои взывают,
Вас, коих публикой вообще называют.
Ваш глас и мнение незапно обвиня,
Злодеем, хищником поставили меня.
За что? Кем обличен? Ты видишь то, мой Боже!
Коль репутация сокровищ всех дороже,
Коль обрести ее всю жизнь мою желал <...>

Публика не замедлила откликнуться, разумеется:

Вотще твой дерзкий глас возносишь
К Творцу, напыщенная тварь;
Вотще народа помощь просишь,
Когда тебя шельмует царь.
<...>
Живых и мертвых вызываешь
В свидетели своим делам;
Но верь мне, худо успеваешь:
Дай лучше, дай увидеть нам,
Где, с кем, когда и как был в деле,
Как правил вверенной страной.
В войне лежал ты на постеле
И шел в чины своей женой.
<...>
Все дело в том: тебя в убийстве
И грабеже преступным чтут.
Ты ищешь помощи в витийстве,
Чтоб отвратить народный суд
И хочешь, чтобы Персианец,
Как Русский с рук тебе сошел.
Блудлив как кот, труслив как заяц.
Стихи раскаянья соплел.
Так наши пишут, знай вельможи:
Прежалко, дельно, мастерски.
Когда б народный глас был Божий,
Давно б взять надо за виски
Тебя и всех тебе подобных
<...>

И после того, как граф Потемкин скончался под следствием (тут же заговорили, будто это было самоубийство по высочайшему приказу), еще парочку эпиграмм вдогонку ему послали благодарные современники.

(Справедливости ради следует упомянуть и одно стихотворение в поддержку "Гласа Невинности", сочинение "Клушина, живущего в городе Орле".)