Улитки все гермафродиты
В ста сорока трех метрах от единственной пассажирской платформы Эфского железнодорожного вокзала, чуть поодаль от полотна, в стороне от шпал, там, где запачканный продуктами внутренней секреции тепловозов гравий уступает место изрядно потоптанной июльской траве, за неизбежной в полосе отчуждения робкой тропкой, рос куст.

Видовую принадлежность этого куста я отсюда определить не берусь, что же касается существа, в три минуты седьмого утра покинувшего гостеприимный кров пристанционного растения, это, без сомнения, был Helix pomatia, виноградная улитка. То был немолодая пятилетний опытная улитка, так что, надо полагать, у него имелись неоспоримые резоны для путешествия.

Пятиметровое расстояние, отделявшее куст от железнодорожного полотна, улитка преодолела к девяти минутам седьмого. Не останавливаясь и не оглядываясь на пройденный путь, он взобралась на шпалу и двинулся к рельсам.

В этот момент Евгений глядел из запыленного окна своего пустого купе. На окне, с обратной его стороны, рука неизвестного ночного шутника - то ли на бесконечной стоянке в Скорогорске, где гулкий и картавый женский голос тревожно выкликал из репродуктора каких-то сгинувших в темноте героев рессоры и тендера, то ли на заполненном полуночными полуживыми продавцами плюшевых монстров перроне Петьмы - вывела кратчайшее существительное.

- Йух-йух, - зеркальным голосом с нарочитым южным произношением говорил себе Евгений, - ух, выбирай трех из двух, укрепляй дух, друг, мы едем на юг.

За окном притормозившего поезда полз кривоватый серый бетонный забор, тянущийся вдоль полотна и украшенный то тут, то там теми же шиболетами, для убедительности представленными также иллюстративным материалом. В купе вошла давешняя спасительница и благодетельница, Верочка Михайловна.

- Молодые люди, - механической скороговоркой обратилась она к Евгению, - белье сдаем, Эфск.

Евгений отвернулся от окна, посмотрел в глаза проводнице, и та немедленно осеклась, зарделась, заулыбалась, отвела взор и проворковала на полтона ниже:

- Остался бы, до Хопрова вместе доедем, у меня это самое мама на рынке…

Евгений улыбнулся злодейской улыбкой, не говоря ни слова привлек к себе Верочку Михайловну, неловко ткнулся чувствительной частью тела в зажатую в горсти проводницы связку гигантских железнодорожных ключей, чмокнул куда-то в тыльную пахучую сторону форменного головного убора, шепотом соврал в пунцовое ухо:

- Я напишу.

Helix pomatia, оставляя тонкий след, тут же высыхающий под утренними, еще розоватыми лучами южного солнца, поднялся на самую середину первого рельса, и там остановилась, пошевеливая своими чувствилищами. Евгений стоял уже в тамбуре со своим удивительным саквояжем, когда перпендикуляры осей движения поезда номер 597 и улитки пересеклись.

В этот момент наш герой по-собачьи позевывал, отвернув в направлении приближающейся эфской пожарной каланчи голову от окаменевшей в тамбуре от наплыва чувств проводницы, а Helix pomatia, спустившись с рельса, уверенно продолжила свое движение по бетонной шпале, не обращая внимание на ухающие и крякающие над головой вагоны.

Забор кончился, напоследок еще раз повторив краткое существительное, сразу же начался не по чину длинный перрон, поезд перешел с рыси на шаг, вздохнул и остановился.

Верочка Михайловна молча открыла дверь, и герой, помахивая коробкой от видеомагнитофона, хранившей все пожитки Евгения, вышел в новую удивительную жизнь.