19.08.1991 (от oral history к лирике)
И что? И ничего. И Киев.
Лебединое озеро рано с утра - плохой аккомпанемент к утренней гимнастике (с тех пор зарядку не делаю). Интересные новости сообщил телевизор.
В райкомах свет горит, в ГБ оживление, какие-то грузовики стоят с включенными моторами.
И что? И ничего.
Разговор с гомеопатом Леной. Мне прописаны девять граммов серебра и десять - золота. И еще - мышьяк, фосфор, берлинская лазурь.
У гомеопатической аптеки неместная старушка в знаменитом аналоге, наверно, шушуна (но украинском) - плюшевом таком - митинговала: "Так воно i треба. А то усюди пишуть про культуру. А що культура, як нема чого поiсти" (де тут i з двома крапками?).
И что? И ничего.
Лица у людей были деловитые. Ничего в глазах не горело. Только на почтамте какой-то митинговал у киоска с газетами (ей-Богу, это был не я). Позвонил Светке в Тарту. Тут объявили уже всеобщую забастовку и на заборах по-эстонски писали, что они с Ельциным и все такое.
А в Киеве никто не писал ничего. Над городом летали вертолеты, видимо для спокойствия.
Пиво разливное отвез в бидончике на дачу. И приемник из дома прихватил.
И что? И ничего.
... теплоходик до Садов идет неспешно, с трудом отталкиваясь от частых остановок, шумя железными внутренностями, вода побулькивает, пассажиры направляются на дачи, везут разнообразные летние вещи, еду с рынков, разговаривают о погоде (погода испортилась; та не, говорят, еще будет до сентября жара; а по радио сказали - оружие сдать, так я не знаю, у меня от мужа кортик остался, или это касается?), а вот и Сады, чужая дача на курьих ножках, папа, мама, Аська маленькая и смешная.