Еще фрагмент
Из маминых воспоминаний.

На моей памяти праздновали семидесятилетие Вождя,
вся школа была втянута в процесс изготовления подарков Сталину. Папа моей одноклассницы Тани Зуевой был художником, он-то и надоумил нас положить на известную картину <Утро нашей Родины> кусок стекла и наносить малюсенькими квадратиками масляные краски нужных цветов. Получалось что-то вроде мозаики. Занимались мы этим с большой охотой у дяди Юры в мастерской, причем нехитрый
этот способ рисования давал возможность работать сразу в несколько рук.
Божественное лицо, разумеется, сделал дядя Юра, а шинелька и окружающая среда в виде Днепрогэса были сработаны нами. Наш подарок был признан лучшим и обрел свое почетное место в пионерской комнате над знаменем дружины.
Помню я также свои детские кощунственные размышления о Вожде - кощунственные потому, что я его как-то связывала с любимой романтической героиней княжной Джавахой. Дело в том, что запрещенная в двадцатых годах Лидия Чарская
попалась нам на полках со старыми журналами и риложениями к ним в доме у нашей пионервожатой Ляли Гусевой. Жила Ляля с мамой и большой овчаркой Диной
в крошечной полуподвальной комнатке, набитой всякими интересными вещами, которые нам разрешалось брать в руки и разглядывать. Книги давались <на вынос>. Чего там только не было! И "Нива" с приложениями, и довоенные "Еж" и
"Чиж", многие авторы которых давно уж были стерты с лица земли, а Лялька с мамой Марусей и не подозревали, какие бомбы хранят в своем нечеловеческом жилище, пережившем вместе со всем своим пыльным содержимым и тридцать
седьмой, и оккупацию Киева. Тогда-то и прочитала я, что княжна Нина Джаваха родилась в Гори, который очень любила и с восторгом описывала. Это меня тронуло. По детской вере в книжное и чудесное я вдруг представила, что среди горийских мальчишек, которых княжна пугала своим бесстрашным галопом на лихом скакуне, вполне мог находиться и мальчик Сосо, что делало его более живым и близким, и потому, когда нам задали написать письмо Сталину, у меня сочинилось такое невразумительное стихотворение:

Кавказ, Кура и Гори колыбелью
Были Сосо - горного орла,
Здесь узнал он детских лет веселье,
Проводил здесь важные дела.
Сталин - как гордо звучит это слово!
Сталин - твердо это слово, как сталь.
Вождь пролетариата мирового,
Нашим вождем мальчик-Сосо стал.
Он лучшим другом стал ребят -
Всех пионеров, октябрят,
Прими же наш привет большой,
Мы шлем его тебе, родной!

Это был мой первый стихотворный опыт, безобразность коего по содержанию и форме можно извинить лишь относительной молодостью одиннадцатилетнего автора. Наша русачка осторожно признала его с одной стороны оригинальным, но с другой - не безошибочным, ибо Сталин - это не слово, а Имя, и, таким образом, весь стишок мой становился чуть ли не крамольным. Во всяком случае, не был признан пригодным к торжественному исполнению. Не помню, чтобы я очень огорчилась: Почему вместо заданного письма я вдруг пустилась в рифмование? может, сработал инстинкт самосохранения, потому что стихотворение было более абстрактно, чем письмо, которое в детстве воспринимается как факт безусловно интимный? ...Смешная мысль пришла мне в голову сейчас, когда я пишу это: возможно, благородная княжна Джаваха, посмевшая родиться в одном географическом месте с Великим, и сослужила своей авторше дурную службу, - Чарская была объявлена слюнявой и сентиментальной и надолго исчезла из библиотек.