Продолжение исповеди
Послушник: Я готов выслушать все, что Вы мне скажете.
Игумен: Первое – непременно возьмите себе за правило ежедневно в конце дня перед иконами Спасителя и Царицы Небесной вспоминать все свои согрешения в течение дня. Наверное, проще кратко записать их. Для дневной суеты – работы, домашних хлопот, занятий у Вас будет целый день. Вечером же выделите некоторое время для работы над своей душой, сколько сможете. Лучше было бы совсем на время отключить телефон, уединиться.
Послушник: Батюшка, но у меня именно в вечернее время начинается самая работа.
Игумен: Понимаю, тем не менее, знаю по собственному опыту, что всегда почти можно остановить любую работу на 15 минут, на полчаса. Отстраниться от нее и заняться собой. Мысленно встать пред Судом Божиим, попросить прощения, омыть свою душу покаянием, а затем с освеженной душой можно вновь заняться делом, если это необходимо. В монастырях древних истинные послушники исповедовались ежедневно, даже в течение дня могли по необходимости открывать греховные или сомнительные помыслы. Теперь, тем более живя в миру, это делать невозможно. Но кратко перед иконой Господа, Божией Матери следует каяться постоянно.
Послушник: Теперь я понимаю Ваши слова о подвиге: ведь в течение дня я тоже должен постоянно следить за собой?
Игумен: Конечно: с вечера до утра и с утра до вечера. Я пошутил, но со временем память о Боге, о Его Присутствии (что является той же молитвой) станет той силой, которая будет удерживать Вас от греха. Покаянное чувство привлечет в душу Дух Святой, и уже Он будет вести человека.
Послушник: Как же мне записывать свои грехи?
Игумен: Внимательно просмотрите несколько душевных и духовных уровней: грехи, совершенные делом; грехи, совершенные словом; грехи, совершенные в помыслах; и грехи, совершенные чувством. Лучше было бы опираться на совет святителя Игнатия (Брянчанинова) и каждый греховный уровень рассматривать по восьми страстям человеческим.
Послушник: Вы имеете в виду статью святителя Игнатия «Восемь страстей»? Я недавно прочел ее, и в первый раз она очень помогла мне при подготовке к исповеди.
Игумен: Вот и хорошо, что она так Вам знакома. Руководствуясь этой статьей, разберите свои поступки, слова, помышления и чувства. Бог благословит Вас.
Послушник: Батюшка, простите, задержу Вас еще немного: скажите, пожалуйста, какое правило следует мне читать перед причащением Святых Христовых Таин?
Игумен: Положено читать три канона: Господу Иисусу Христу, Божией Матери и Ангелу Хранителю. Вы вольны избрать для себя те из них, которые особенно близки Вашему сердцу. Можете воспользоваться теми канонами, которые предложены в Молитвослове: Покаянный – Христу, Молебный, поемый во всякой скорби душевной и обстоянии – Богоматери. Некоторые предпочитают Каноны Божией Матери из службы Повечерия, – они очень глубоко затрагивают душу. Я знаю девушку, которая выбрала для себя Канон Державной иконе Владычицы – трагичный, пронзающий сердце, усиливающий покаянное чувство. Кроме того, Акафисты, – думаю, что до времени Вам будет довольно Акафиста Пресвятой Богородице. Наконец, обычное Правило ко Святому Причащению.
Послушник: Что делать, если я ни успею или не найду сил прочесть все полностью? Не достаточно ли прослушать Правило перед Святым Причащением в храме?
Игумен: По крайней мере, прочтите хоть Правило ко Святому Причащению. Можете в день перед литургией вычитать Каноны и Акафист, а непосредственно перед службой – Правило. Бог дает молитву молящемуся и поможет Вам найти свою меру. Прекрасно, что в храме можно услышать молитвы ко Святому Причастию, но дело в том, что Вы должны лично подготовить свою душу. Кроме того, часто при общей молитве Ваша мысль рассеивается и успевает обойти полмира. Простите. <…>.
Послушник: Отче, я всю неделю старался делать так, как Вы благословили: вечером полчаса уделял исповеди, стараясь подробно разбирать свои прегрешения. Правда, в положенные себе самим полчаса я не укладывался, потому что старался быть возможно добросовестнее и, кроме того, начинал рассматривать глубокие причины своих помышлений и чувств.
Игумен: А вот этого не нужно было делать. Вы как метете дома пол, если приходится делать это самому?
Послушник: Сметаю весь мусор в одну кучу, а потом выбрасываю все вон.
Игумен: Правильно. Так и здесь. Главное – собрать мусор со всего дома, вымести его изо всех щелей, да и выбросить вон, чтобы не скапливался. Этого с Вас и довольно. Тонкое духовное разбирательство своих состояний не по Вашей мере и потому неполезно, оно может привести к глубокому унынию. Особенно опасно подробно вспоминать блудные грехи, раз за разом мысленно переживая их. Помните о жене Лота: оставь греховный град и не оглядывайся назад. Святитель Игнатий (Брянчанинов) писал своей сестре, Елизавете Александровне, что «тонкое разбирательство грехов своих нейдет человеку, ведущему светскую жизнь: оно будет только ввергать его в уныние, недоумение и смущение».
Послушник: Что же мне делать, если одни и те же грехи постоянно повторяются? Например, невоздержанность в еде или отдыхе, неумение удержать язык от злого слова, рассеянность помыслов или несдержанность в проявлении своих чувств.
Игумен: 100 раз погрешил – 100 раз покайся. Это не должно Вас смущать. Старайтесь трудиться, сдерживать себя, преображать свою душу. Нужно сохранять сердечный мир. Хранить себя. Постоянная борьба и частые поражения покажут Вам Вашу немощь и явят силу Божию. Что же, давайте посмотрим, как Вы мужествовали и боролись с грехом в течении прошедшей недели.
Послушник: Прочтите, батюшка, пожалуйста, мои записи.
Игумен: Нет, родной. Я – лишь свидетель, оказавшийся между Вашим сердцем, открытым Господу, и Спасителем. Вы сами должны рассказать Ему о себе, почувствовать стыд, боль и горечь.
Послушник: Но мне очень трудно вслух признаться в тех греховных мыслях или чувствах, которые бороли меня. Кроме того, я очень боюсь, что не все сумел запомнить и записать.
Игумен: Именно, в том-то все и дело, что во время исповеди Вы вполне обнажены перед очами Божиими. Причем, обнажены добровольно, как на приеме у врача, которому без смущения показываете больные места на вашем теле. Но ведь Вы хотите исцелиться, правда? Потому придется потерпеть свой страх и стыд. Что же касается того, что Вы не все «учли» в своей «бухгалтерии», – и это не должно смущать. Вы ведь не отчет сдаете, а стараетесь очистить свое сердце. Но мы настолько грешны, что все равно не сможем «учесть» все полностью. Поэтому, если что запамятуете, а после вспомните, – от сердца воздохните и скажите: «Прости меня, грешного, Господи». И как можно меньше размышляйте над тем, как Вы выглядите перед прихожанами или перед духовником, не платите оброк тщеславию. У аналоя лишь Ваше сердце – и Христос, невидимо стоящий перед Вами.
Послушник: Знаете, отче, мне очень нравится утренняя молитва: «Боже, очисти мя, грешнаго, яко николиже сотворих благое пред Тобою».
Игумен: Правда? Я тоже часто ее повторяю: «николиже сотворих благое пред Тобою». Наша правда человеческая, наша доброта человеческая может быть соломой, пригодной лишь к сожжению в очах Божиих. Тут уж не до бухгалтерии. Ну, что же, начнем. Помоги, Господи! <…>.
Послушник: Батюшка, когда я старался разобраться в себе, руководствуясь словом святителя Игнатия о страстях, меня глубоко поразила связь между ними. Из более грубой страсти произрастает более тонкая, но более глубокая и опасная, словно ветви дерева. Если человек болен чревоугодием, то неизбежно он приходит к высшей степени угождения плоти – блуду. В свою очередь, и то, и другое требуют крупных расходов, материальных жертв, отсюда – сребролюбие. Неудовлетворенные пожелания вызывают гнев в различных формах его проявления. Гнев же – плохой советчик, следствием его проявлений становится печаль оскорбленного и отчаяние оскорбителя. Скорбь о нанесенном оскорблении вызывает уныние. Из ложного стыда тщеславный обидчик никогда не захочет признать свою неправоту и, укореняясь во зле, уже сознательно творит еще большее зло, почитая правым только себя и все более омрачаясь рассудком, погружаясь все более в пучину гордыни.
Игумен: Да, это верно. Рад, что Вы увидели эту связь. Святые отцы исчерпывающе написали о том, как зарождается грех, как развивается, расцветает и приносит свой горький плод. Казалось бы, нам остается только использовать их духовный опыт и в свете Евангельских истин проводить свою жизнь. Увы! Каждый заново читает творения святых отцов всей своей жизнью, вновь и вновь подтверждая истинность их слов, основанных на опыте.
Послушник: Скажите мне, когда по каким-либо причинам мне не удается исповедоваться лично, как быть? Случалось, что я писал для Вас подробную исповедь искренне, со слезами, и, написав, чувствовал глубокое успокоение совести. Приходил на исповедь без ощущения горечи вины, – значит ли это отсутствие покаянного чувства?
Игумен: Душевный мир, обретенный Вами, свидетельствует о прощении Ваших грехов Господом. Записи можете сжечь, не отдавая их духовнику, а только кратко обозначив согрешения во время таинства исповеди. В Ваших письмах пока я вижу более повествовательности, нежели живого покаяния.
Послушник: Часто я впадаю в уныние, поскольку никак не могу выпутаться из греховной тины.
Игумен: Борьбу с собой, с собственными недостатками нужно стараться вести неустанно. Помнить при этом, что Господь не открывает человеку его духовный рост. Ощущение своей неисправимости, падения, потери духовной ревности со временем сменится нищетой духовной, которая свидетельствует о появлении смирения. Парадоксально, но часто гордого человека его вспыльчивость, горячность приводит ко смирению. Конечно, с ними надо бороться: потом сожалеешь о сказанном сгоряча, – а не нужно допускать изначально. Надо иметь в себе твердую установку: не терять себя. Внимательной жизнью, контролем постоянным над собой, исповедью, Причастием и молитвой преобразуется человек. Это – труд личный, – и никто, и ничто не поможет, если сам человек не пашет землю сердца своего.
Послушник: Несдержанность языка ужасна, но справиться с собой не могу: начинаешь обсуждать, а тут один шаг к осуждению, которое становится привычным.
Игумен: Надо сейчас же бросить. Бог за осуж¬дение карает! Часто осуждающий другого впадает в то же самое прегрешение, причем, в гораздо более тяжелой форме. Даже себя осудить ты не смеешь, суд – Божие дело. Если Вы видите реальность, видите реально существующее зло, – это хорошо, это тоже – дар Божий, но главное здесь – увидеть, но не осудить. Архангел Михаил не посмел осудить сатану, но лишь сказал: «Да запретит тебе Господь». Мы с Вами не выше Архистратига Небесных Сил.
Послушник: Как это трудно! Отче, чем объяснить сухость сердечную – на исповеди, в молитве?
Игумен: Молитва должна быть живая, личная. Покаянное чувство в себе нужно развивать: каждому из нас дан дар, живой сердечный огонек – совесть, способность к покаянию. Если что-нибудь омрачающее есть на совести – появляется сухость. Но если совесть не осуждает нас, если сердце не осуждает нас – мы имеем дерзновение к Богу. Кроме того, помните, что молитву человека, не примирившегося с ближним своим, Бог не принимает. Отсюда – сухость.
Послушник: Батюшка, как же развивать в себе чувство покаяния?
Игумен: Самоукорением. Постоянным самоукорением. Знаете, когда мама тебя за что-нибудь ругает, а ты только одно твердишь: прости, мамочка, я – такой-сякой негодяй, прости. Мамочка и прощает, потому что любовь покрывает множество грехов. Покаяние должно быть живое, глубокое, личное. Мы просим о помиловании, потому что – негодные, и только оно одно нам нужно. Мы должны вопить о помиловании. Потом, – откровенность. Не надо закрывать сердце. Откровенность – укрепление дружбы не только с человеком, но и с Богом. Всю грязь, нечистоту, которая заводится в душе, нужно открывать. Да и враг будет опасаться: что за болтун такой попался, – все мои ухищрения и секреты открывает, не буду с ним дружить.
Послушник: Часто от переутомления я совсем не чувствую ничего, словно каменею.
Игумен: Нужно учиться находить меру: плач, молитва уходят, появляется сухость, окаменение. А слезы очищают сердце. Вот, хотел бы предложить Вам исповедь более глубокую, по страстям. Делать это нужно не сразу, а постепенно: взять себе на время текущего поста подвиг – покаяться в согрешениях по одной страсти с детства, с пяти лет. Вспоминать, конечно, трудно, но Господь помогает. Ныне приближается Рождественский пост, – вот и попробуйте исповедаться по страсти чревоугодия. Великим постом – по страсти блудной. Так за два года очистите душу глубже.
Послушник: Батюшка, меня смущает то, что у меня слишком тяжелые грехи, открывать их так мучительно.
Игумен: Ну, во-первых, я сам – страшный грешник. Во-вторых, за много лет я столько всего наслушался, что ничему уже не удивляюсь. По милосердию Божию и забываешь, что услышишь. Не смущайтесь своей откровенностью. Главное – душу очистить. Кроме того, и в таком мнении о своей крайней греховности может скрываться самомнение, своеобразная гордыня. Бойтесь любой экзальтации, старайтесь хранить меру во всем. Плачьте только: «Господи, помилуй, помилуй, нет ничего доброго во мне», – со временем это станет глубоким сердечным чувством.
Послушник: Иногда на исповеди хочется только плакать, слов – нет, они становятся помехой. В другое время – многословное перечисление грехов, тянет порассуждать…
Игумен: Ну да, пофилософствовать… Бывает, что молча заливается слезами человек, жалеешь его, думаешь: мне, грешнику, жалко, а Господу? Вот только не нужно вызвать этот плач искусственно, выдавливать из себя лицемерные, «покаянные слезы» на показ, потому что и плач бывает ложный, равно как и ложное смирение, ложное благочестие. Плач истинный, как истинная молитва – это дар Божий.
Послушник: Отче, ведь вот стараюсь каяться искренне и искренне не люблю грех, хотел бы исправиться, а без конца и края повторяю одни и те же согрешения.
Игумен: «Не понимаю, что делаю: потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю <…> Бедный я человек!» (Рим. 7. 15, 24). Так сетовал еще святой апостол Павел. Что же, после исповеди и самого искреннего плача все равно в нас остаются корешки каждой греховной страсти. У одних людей сильнее бывает одна страсть, у других – иная. Знаете, ведь у нечистой силы – своя иерархия: страсти не охватывают человека все одновременно, – иначе разорвут, а у каждого из нас есть своя, «любимая» страсть. С грехом надо бороться, и нет сильнее средства, чем молитва.
Послушник: Правду ли говорят, что Господь прощает только исповеданные грехи?
Игумен: Нет, на этом суждении нельзя настаивать. Главное в человеке – покаянное сердечное устроение, плач о себе, погибающем. Мы так много согрешаем, что просто не в состоянии исчислить полностью все свои провинности. Смирение лучше всего.
Послушник: Батюшка, сейчас много пишут и говорят о наследственности. Я понимаю, что можно унаследовать особенности физические, душевные, – черты характера, например, психические заболевания. Но можно ли унаследовать греховные пристрастия?
Игумен: Мы ведь говорили о том, что грех есть тяжелое духовное заболевание. Так вот, нераскаянный, неисцеленный грех передается по наследству. В этом отношении мы ответственны не только за свои проступки, но и за грехи наших детей. Равно и дети должны понимать, что их искреннее и глубокое покаяние в «наследном» грехе может остановить страшную греховную родовую цепочку.
Послушник: Я читал, что старец Алексей Мечев не любил исповедь по записочкам, полагая, что человек скажет о самом больном в своей душе сам. Покаяние должно быть живым, а запись может носить формальный характер отписки. Теперь так много книг и брошюр о том, каковы бывают грехи, как надо исповедаться. Списки грехов громадны, многих я просто не понимаю.
Игумен: Вот и не надо любопытствовать, понимать чужие грехи. Знай себя, – и будет с тебя. Батюшка Алексей был великим молитвенником, он видел душу человека, особенно молился о каждом, поэтому ему не нужны были записочки. Он помогал исповеднику увидеть свое сердце. Увы! Мы не обладаем этим даром. Поэтому не можем так, как он, облегчить исповедникам их покаяние. Вот и приходится Вам самому наблюдать за своим сердцем. Кроме того, прихожане храма в Клениках причащались часто и, соответственно, часто очищали свою душу покаянием.
Послушник: Не станет ли проформой частая исповедь?
Игумен: Как же может стать проформой частое умывание, точнее, омовение сердца от скверны? Представьте, что выпадет день, когда Вы не погрешите, казалось бы, ничем, – ни делом, ни словом, ни чувством. Но – мысль, разве удержать мысль человеческую? Да и чувство: ведь мы очень изменчивы. Когда человек искренен в своем желании жить с Богом, Господь открывает ему глубины сердечные. Вдруг видишь в себе то, о чем никогда и не подозревал. Нужна только большая внимательность к себе и всемерное бегство самооправдания.
Послушник: Ведь так и тянет объясниться, оправдаться, свалить с себя вину: комплекс Адама, – не я, Господи, не я, а Ева виновата.
Игумен: Вот-вот. Потому и нужно закрываться щитом самоукорения.
Послушник: Батюшка, ближе всего для меня стала личность святителя Игнатия (Брянчанинова). Меня поражают его отношения с насельниками Троице-Сергиевой пустыни. Отеческая близость отца настоятеля к монашествующим, особенно новоначальным инокам, часто удерживала их от грубых проступков, оскорбляющих любящего их духовника. Главной основой отношений, непременным условием была исповедь помыслов духовному отцу: «Исповеданием грехов расторгается дружба с грехами <…> Если ты стяжал навык к грехам, то учащай исповедь их – и вскоре освободишься из плена греховного, легко и радостно будешь последовать Господу Иисусу Христу. Кто постоянно предает друзей своих, тому друзья делаются врагами, удаляются от него, как от предателя, ищущего их верной погибели: кто исповедует грехи свои, от того отступают они, потому что грехи основываются и крепятся на гордости падшего естества, не терпят обличения и позора» (Епископ Игнатий. «О покаянии»). Он находил время и силы ежедневно принимать исповедь помыслов своих учеников, которые вели для этого дневники. Он учил, что «духовнику должно знать, в чем вы и как погрешили. Покажите ему, к каких грехах, как фактах, выразилось греховное направление вашей воли, откройте слабые стороны вашей души чрез указание, какие грехи чаще поражали вас, ничего не утаивайте, ничего не прикрывайте, не переиначивайте, но избавьте исповедника от перечисления пред ним всех мельчайших обстоятельств, всех подробностей, за которыми и сами вы никогда не уследите» (Из записок Высокопреосвященного Леонида, архиепископа Ярославского).
Игумен: Сердечно рад тому, что слово святителя Игнатия сроднилось Вашей душе. Это – лучший из учителей для нашего времени. Мы тоже им руководствуемся. Заметьте, что, ежедневно исповедуя греховные помыслы, его ученики всегда были веселы. «Уныние не от Бога, исповедуй грех и будь весел», – утешал отец Игнатий, если замечал у кого-то уныние. Положим же начало покаянию, и да будет пример духовной семьи архимандрита Игнатия основой наших с Вами отношений. Мир Вам и благословение Божие <…>.
– В диалогах Игумена N* и Послушника мы постарались коснуться самых важных, на наш взгляд, вопросов, связанных с исповедью, которые возникают у новоначального. Диалоги основаны на записях личных бесед со старцами нашего времени, большая часть которых уже вселилась в селения праведных и обрела вечный покой. Это были люди одного духа, – протоиерей Тихон Пелих и его друг, архимандрит Иоанн (Крестьянкин); протоиерей Анатолий Малинин и протоиерей Николай Гурьянов. Одного из собеседников, ныне здравствующего игумена N*, до времени назвать мы не можем. Эта работа – благодарная память недостойного, нерадивого ученика о дорогих учителях, наставниках покаяния