Поезда моего детства.
Будучи отрезаным снегопадом в провинциальном американском аэропорту, с тремя случайными собутыльниками детально воспроизвёл весь ритуал – и середечные рассказы «о себе», и подчеркнутая забота о случайном товарише по несчастью, и невиданый среди собственно русских дух взаимоподдержки, «пропустите, мы на самолёт опаздываем», «а как прилетишь на пересадку, позвони по этому телефону, там мой товарищ, он всегда поможет», «сейчас я на всех покупаю», « вы сидите, а я пойду проверю как обстановка». Зато в России ещё выставляли на стол что кто с собой вёз – отвратительных варёных куриц, непременные яйца вкрутую и дефицитную колбасу атеросклеротического исполнения – что много говорило о случайном попутчике. На станциях покупали кустарного производства картошку с уропичиком, от которой картошки у всего вагона открывался атомного калибра понос, что при ограниченом числе туалетов было весьма тяжелым исптанием. Зато в очереди покакать можно было попытаться вычислить какая именно бабка продавала картошку с атомным поносом (путём ретороспективной оценки у кого покупали стояшие в очереди). Игра в Пинкертонов отвлекала от физилогичеких мучений ожидания акта дефекации и до некоторой степени подгатавливала к непосуемому виду внутренности туалета. Антураж в американском аэропорту был другой; а вот дух поезда неожидано тот же.