| |||
![]()
|
![]() ![]() |
![]()
Припоминая из Шершенвича И жить нам не долгий срок Нам – коробейникам счастья, Кустарям задушевных строк Нам на смену придут другие Не знающие сгустков в крови Машинисты железной лавы И ремесленики любви Со стальными, как рельсы нервами Не в хулу говорю, а в лесть От двенадцати до полчаса первого Будут молиться и есть И в жизни оставят место Свободным от машин и основ Почаса в еднь для ласки невесты Три минуты в день – для стихов Так спешите же девушки, женщины Влюбляйтесь в певцов чудес! Мы последние в мире трещины Которые не залил прогресс. Мы- последние в нашей династиии И жить нам не долгий срок Нам – корбейникам счастья Кустарям задушевных строк. В Шершеневич, начало 20-х Старнно. Подобного рода причитания можно услашать во все века, ну там, рок-н-ролл мертв, а мы ещё нет ( в оригинале too old to rock-n-roll, too young to die) и так далее. Однако рассматривая русскую поэзию примерно на том же расстоянии от Шершеневича на каком он находился от истоков (Пушкина и т.п.), понимаешь что он был, в сущности, прав. То есть хорошая поэзия после НИХ не исчезла, но задушевные строки кустарного производства получаться перестали. В этом стиле получается исключительно какая-то пошлятина, чтение для первокурсниц. Истная поэзия развивается в другом напарвлении, пузырится в залитых прогрессом трещинах мира, бряцает стальными нервами, и занимает, действительно, не более трёх минут в день. Про «ласку неветы» тут лучше не заикаться. Получается, что русская литература есть некий развивающийся, и к тому же быстро развивающейся, организм. А быстрое развитие заканчитвается быстрой смертью. |
||||||||||||||
![]() |
![]() |